Макбет - Priest P大
Ло Вэньчжоу скривился: в его глазах владельцы корпораций, похваляющиеся своим богатством перед простыми работягами, были настоящими ублюдками!
– Кажется, ты сам попросил тебя дождаться, потому что хотел мне что-то сказать…
– О, точно. – Ло Вэньчжоу взял стакан с кофе и сделал большой глоток, пытаясь запустить свой мозг при помощи ударной дозы кофеина. – Я хотел сказать… – он запнулся.
Что он там хотел-то? Как капитан ни старался, он не мог сообразить. В голове словно разверзлась чёрная дыра, всосавшая все мысли до последнего знака препинания. Наверное, так начинается болезнь Альцгеймера! От слепящей белизны рубашки Фэй Ду у Ло Вэньчжоу зарябило в глазах.
– Сказать хотел…
Фэй Ду молча слушал, как капитан бормочет себе под нос, словно во сне, а затем тот откинулся на спинку кресла и в самом деле уснул. Фэй Ду успел подхватить падающий стакан из его разжавшихся пальцев, а затем уложил руку Ло Вэньчжоу поудобнее.
Тот едва заметно хмурился. Он словно постарел на несколько лет, его лицо осунулось, веки опухли, а обычно гладковыбритый подбородок покрывала щетина. Даже небожитель впадёт в уныние, проработав без перерыва сорок восемь часов. Ло Вэньчжоу выглядел неважно, но именно в этот момент его привычный образ бравого капитана рассеялся, явив нечто более глубокое и человечное.
Фэй Ду облокотился на стол и некоторое время осторожно рассматривал лицо Ло Вэньчжоу, словно экспонат в музее.
Лан Цяо вернулась в офис, приволакивая ноги, как подыхающая собака. Она была уверена, что сможет уснуть даже прямо посреди дороги. Но, увы, зайдя в кабинет начальника, она стала свидетелем сцены, от которой сон как рукой сняло[2]. Все любовные романы с участием «властного начальника», которые она успела прочитать за свою жизнь, со свистом пронеслись у неё перед глазами. Она застыла в дверях, как окоченевший труп.
А вот «властный начальник» нисколько не смутился. Он обернулся и подмигнул вошедшей, одарив её загадочной улыбкой, а затем приглашающим жестом указал на большой пакет с едой на столе. После этого Фэй Ду взял стакан, из которого только что пил Ло Вэньчжоу, сделал глоток и с довольным видом удалился.
Едва Тао Жань открыл глаза, как свет восходящего солнца ослепил его, и он тут же зажмурился обратно. Один из коллег пришёл на выручку и вызвался подменить его, так что замкапитана мог наконец отправиться отдыхать с чистой совестью. Отряхнув одежду от грязи, в которой успел перемазаться с ног до головы, он поймал попутку. В этот момент его телефон завибрировал. Пришла фотография Чан Нин с Чэнь-Чэнь на руках: девочка крепко вцепилась в одежду старшей сестры и изо всех сил пыталась улыбнуться на камеру.
«Доктор заверил нас, что Чэнь-Чэнь не ранена, и разрешил выписать её из больницы. Тётушка говорит, мы должны поблагодарить вас. Могу я пригласить тебя и твоих коллег на ужин?»
Впервые Тао Жань не ответил на сообщение богини: он уже спал с телефоном в руках.
Фэй Ду приехал в офис своей фирмы на такси. Перед началом рабочего дня он, как и обещал помощнице Мяо, подписал документы, а затем некоторое время просто сидел в одиночестве в шикарно обставленном кабинете.
Это был офис прежнего президента Фэя. Дверь из кабинета вела в тускло освещённый извилистый коридор, а за ним располагалась приёмная со встроенным в стену мини-баром и книжным шкафом высотой до самого потолка. Верхнюю его часть занимали уникальные древние рукописи: свитки, пергаменты, шёлковые книги и бамбуковые дощечки; в нижней половине была выставлена коллекция часов, собранная предыдущим хозяином кабинета. Другая стена представляла собой застеклённую витрину со старинным оружием. Здесь хранился даже клинок яо-дао[3], который, по слухам, принадлежал древнему императору. Эфес был украшен богато, но со вкусом, а лезвие даже спустя годы по-прежнему сияло, подобно снегу. В холодном свете витрины казалось, что меч вот-вот вырвется наружу, чтобы вновь вкусить плоти и напиться крови. Между диванами стоял круглый стенд высотой метра полтора: по краям расположились старинные монеты, а в центре были выставлены работы победителей международного конкурса ювелиров за три года. До того как на стеллаж успели поместить четвёртый экспонат, коллекционер отправился в приморский санаторий, чтобы лежать там в виде живого трупа.
Этот небольшой музей в приёмной шокировал любого гостя, впервые посетившего офис. Но стоило человеку ненадолго задержаться там, и он потихоньку заражался любовью к деньгам и власти.
В самом кабинете с обеих сторон располагались небольшие окошки для вентиляции, а по центру – огромное окно от пола до потолка. Из него открывался потрясающий вид на город с его неторопливо ползущим транспортом и крошечными, словно муравьи, пешеходами.
Фэй Ду поднялся и достал из закрытого шкафа тонкую папку. В ней хранились контракты и финансовые отчёты об изменениях в основных активах, касающиеся взаимодействия с фондом «Гуанъяо». Пока старый президент фирмы был у ру-ля, он сотрудничал с ним и делал регулярные взносы в один из их дочерних благотворительных фондов. Срок контракта уже истёк, и другая сторона не выказывала ни малейшего желания возобновить его.
В самом низу стопки лежал план проекта под названием «Прибрежный курорт Биньхай – китайские Мальдивы». Руководство «Гуанъяо» было крайне заинтересовано в нём и призывало в него инвестировать, но совет директоров, возглавляемый отцом Фэй Ду, отказался от этой затеи, посчитав вложения нецелесообразно рискованными. В конце концов проект заморозили.
– Биньхай… – Фэй Ду провёл под этим названием линию колпачком ручки.
Есть разные способы избавиться от трупа… Можно спрятать его там, где никто не станет копать без твоего ведома. Ещё лучше спрятать среди других покойников, тогда, даже если тело обнаружат, не станут обращаться в органы. А на случай, если полиция всё-таки вмешается, нужно сделать так, чтобы она не сумела установить личность покойного. С третьим пунктом двадцать лет назад было проще, но сейчас криминалистика шагнула далеко вперёд. Сюй Вэньчао был неглуп, наверняка он придерживался первых двух принципов. Так почему он выбрал Биньхай? Тела, выброшенные у берега, рано или поздно всплывут и привлекут внимание, а выходить круглый год в море нет возможности, поэтому трупы приходилось закапывать на суше. Ничто в биографии Сюй Вэньчао и трёх поколений семьи Су не связывало их с Биньхаем. Неужели фотографа-фрилансера просто пленила местная пастораль?
Неделю спустя силами полиции двух провинций это донельзя затянувшееся, исключительно запутанное и невероятно резонансное дело было раскрыто. Поддавшись на угрозы и уговоры, музыкант, похитивший Цюй Тун на шоссе, наконец опознал одного из четырёх мужчин на фотографиях. Оказалось, «членскую карточку» клуба получить было не так-то просто: нового клиента должен был порекомендовать кто-то из проверенных. Неофиту приходилось долго водить малышку Су Лочжань по ресторанам, тратить кучу денег и зарабатывать её расположение, прежде чем его допускали до основной части программы.
Следователи потянули за торчащий лист и вытащили целый пучок редиски: на допросах преступники принялись активно закладывать друг друга, даже тех, кто не попал на фото и уже давно не пользовался услугами «клуба». Среди них нашлось немало господ, скрывавших своё гнилое нутро под маской респектабельности[4].
Когда к этим уважаемым негодяям пожаловала полиция, разразился страшный скандал.
Как и предсказывал Фэй Ду, останки Го Фэй были найдены на заброшенном деревенском кладбище неподалёку от шоссе из Ляньхуашань.
По словам старожилов, до того как повсеместно распространилась кремация, там хоронили в основном молодых и умерших насильственной смертью. Кладбище имело дурную славу, и никто не осмеливался посещать его. Как-то раз деревенский пьяница по ошибке забрёл туда, наткнулся на странный могильный холм, перепугался до смерти и по возвращении начал рассказывать байки о привидениях. К сожалению, тогда никто не рискнул соваться в это гиблое место, чтобы проверить правдивость его слов.
Сбор доказательств, оформление документов, отчёты для прессы… В этой кутерьме Ло Вэньчжоу не заметил, как прошла половина сентября.
Не успел он порадоваться, что дело закрыто и можно возвращаться к привычному графику, как,
