Загадка датского сказочника - Игорь Мирецкий
– Так странно, – сказала Ида. – Что в загадке говорится про Эрстеда? Кроме того, что он жил возле церкви.
– «И спрятал он Чашу у замка», – процитировал Купер.
– Н-да-а. В голове просто не укладывается. Чтобы всеми уважаемый ученый-физик пошел к какому-то там замку закапывать древний кубок? Ты себе такое вообще представляешь?
Купер не ответил. Он, щурясь, всматривался в статую Эрстеда.
– В предыдущие два раза, – медленно проговорил он, – когда я приезжал в Копенгаген, почему-то не побывал тут. Давай подойдем к нему поближе?
Оставив вещи на скамейке, они приблизились к монументу и обошли его кругом.
– Все-таки не показалось! – сказал Купер. – Надо же, три норны. Три богини судьбы из древнескандинавской мифологии!
Возвышаясь на каменном постаменте, позеленевший от времени Эрстед демонстрировал Куперу и Иде, как электрический ток влияет на магнитную стрелку. По бокам от постамента сидели три женские фигуры. Такие же огромные, как сам физик, и такие же зеленые. Каждая из женщин была облачена в длинное платье, доходившее до ступней. Одна из них держала на коленях табличку и делала в ней отметки. Другая сжимала в руке веретено. Третья просто сидела, как будто терпеливо чего-то ожидая.
Купер не ошибся. Это были Урд, Верданди и Скульд.
Прошлое, Настоящее и Будущее.
Глава 8
Йенс Линдеберг осторожно ехал по Уттерслевскому парку. Фары автомобиля рассекали вечернюю тьму, поднимая переполох среди уже задремавших было чаек.
Передвигаться по парку посетителям разрешалось либо пешком, либо на велосипеде. Но для транспорта специальных служб в подобных случаях всегда делается исключение, и где-то там вдалеке – Линдебергу это было прекрасно известно – уже стояли машины скорой, полиции и криминалистической службы. Так почему бы не потревожить пернатых обитателей еще разок, раз уж у тебя есть полицейский жетон? Тем более что ни одного серого гуся, которыми славятся Уттерслевские болота и окружающий их парк, Линдеберг в этот поздний час так и не увидел. Все его опасения поранить какую-нибудь птицу, из-за чего он и ехал так медленно, оказались напрасными.
В парке параллельно пролегали две асфальтовые дорожки. Их разделяли метр-полтора газона. Правая, более узкая, предназначалась для велосипедистов, а левая – для гуляющих пешком, родителей с колясками и любителей пробежек. Ее ширины как раз хватало для автомобиля. Линдеберг вел осторожно, так, чтобы колеса не заезжали на газон. Впрочем, он хорошо различал на траве вдоль асфальтовых дорожек свежие следы от колес. Либо кто-то из его коллег, либо медики, уже прибывшие на место обнаружения тела, явно торопились, и им было не до аккуратности.
Впервые Линдеберг гулял здесь с подругой спустя год после переезда в столицу. Ему тогда было двадцать три. До того дня от словосочетания «Уттерслевские болота» у него в воображении неизменно возникал образ трясины с квакающими лягушками. Прожив в Копенгагене целый год, он умудрился так и не выбраться сюда. И как только подруга, родившаяся и выросшая в столице, услышала об этом, то в ближайшую же субботу потащила его в Уттерслев на прогулку. Линдеберга потрясло увиденное. «Болота» оказались большими озерами, по берегам которых рос тростник. Все три озера соединялись друг с другом. Прогулочным шагом Линдеберг с подругой обошли их примерно за два часа. На редких участках дорога пролегала прямо вдоль берега. Там Линдеберг приметил коттеджи, на любой из которых ему с зарплаты полицейского пришлось бы откладывать лет двести. Но в основном дорожки вели через парк, и если кто-то вдруг захотел бы пробраться к берегу с тростником, то пришлось бы лезть сквозь густые заросли кустарника. Повсюду стайками разгуливали серые гуси. Эти дикие птицы, обычно крайне осторожные (так уверяла подруга), здесь, в Уттерслеве, совершенно не боялись людей, путались под ногами и даже выклянчивали еду.
Невероятно, но уголок дикой природы удалось сохранить в каких-то семи километрах от самого центра Копенгагена! В озерах безмятежно плавали и серые гуси, и лебеди, и утки, и чайки, и другие пернатые, названий которых Линдеберг не знал, да и не хотелось ему вникать в такие орнитологические тонкости. Но что за умник придумал назвать эти чудесные водоемы, пускай и с заболоченным берегом, тем же датским словом, которым обозначали и топи с трясиной, Линдеберг не понимал. Может, когда-то здесь и правда располагались реальные болота, как в «Собаке Баскервилей»? За прошедшие двенадцать лет он побывал в Уттерслеве еще много раз, но каждый раз не переставал поражаться заповедной атмосфере этих мест.
Девушка, обнаруженная мертвой на берегу, училась в частной гимназии, вспомнились ему слова шефа. А профессор Нильсен вел у ее класса занятия. Возможно, девушка проживала с родителями в одном из элитных коттеджей возле этих озер? Тогда неудивительно, что семье было по карману отдать ее в платную гимназию Копенгагена, где занятия ведет ученый с мировым именем.
Что, если он записал и отправил ей такое же видео, как американскому аспиранту? Предположение было отнюдь не лишено логики. Да – в таком случае тот, кто едва не воткнул шприц в шею аспиранта, вполне мог проделать это с несчастной девушкой… Но почему именно ей из всего класса было отправлено видео? Эти мысли крутились в голове у Линдеберга, в то время как его «Фольксваген» уже подъезжал к пункту назначения.
Перед ним возникли аж четыре патрульные машины, две скорые и фургон криминалистической службы. Дорогу преграждала сигнальная лента. И если перед магазином антикварных книг оцепили лишь несколько метров перед входной дверью, то здесь ленту израсходовали от души!
Как и объяснила ему шеф, тело нашли на северном берегу западного озера. Самого озера следователю пока видно не было из-за плотного кустарника и деревьев. Оно находилось где-то по левую руку. Но, как понял Линдеберг, оцеплена была территория от места, где девушка предположительно свернула с велосипедной дорожки, до берега, где обнаружили тело. Множество людей толпились вдоль ограждения. Откуда только берутся эти зеваки? Их явно привлекли огни полицейских машин и скорых, окрасившие ночное небо над Уттерслевом в синий и красный. Четыре наряда патрульных бдительно следили за тем, чтобы никто из посторонних не попал внутрь.
Линдеберг вышел из автомобиля. Держа жетон в вытянутой руке, он нагнулся и пробрался под лентой к коллегам в форме.
– Отдел убийств, – сообщил он ближайшему полицейскому, принявшемуся разглядывать жетон в темноте, и неожиданно для самого себя чихнул.
– Будьте здоровы. – Полицейский с удивлением посмотрел на тоненькую жилетку следователя.
– Спасибо.
– Вы не хотите вернуться в машину за курткой? У нас тут у всех уже пар изо
