Загадка датского сказочника - Игорь Мирецкий
– Майкл, я тебя развлекла лекцией из истории Копенгагена, ты тоже рассказывай, хватит уже молча думать. Мне интересно вообще-то! Наверняка уже пришли идеи, как узнать таинственного «некто» из загадки?
– Не знаю даже… – Купер шел справа, таща за собой чемодан на колесиках. – Сомневаюсь, что там зашифровано имя.
– А иначе не может быть, – возразила Ида. – «У церкви жил некто» — ключевая строчка для решения всей загадки. Я уже объяснила почему. И откуда, по-твоему, мы должны узнать, что это за «некто»? Если не из концовки загадки, то больше просто неоткуда!
– Не знаю, – повторил Купер. – Слишком странное предложение, чтобы там было зашифровано имя. «Найди одного, двух и двух, четверых, одного, первых двух, восьмерых – из которых Русалочка всех прекрасней». Почему цифра 8 в связи с Русалочкой, это я еще могу понять, а остальное…
– Так чего же ты молчишь?! – Ида была готова разорвать Купера. – Рассказывай! Почему цифра 8?
– Сразу по двум причинам. Одна простая. Сюжетная, скажем так. А другая более философская. Тебе с какой начать?
– С сюжетной.
– Ну смотри. В сказке «Русалочка» у главной героини было пять сестер, отец-вдовец и бабушка-королева. Получается, что семейство русалок состояло из восьмерых. А Русалочка была самой красивой из них. Вот тебе и «восьмерых – из которых Русалочка всех прекрасней».
– Здорово!
– Да, но только что нам с этого?
– Давай философскую версию.
– Тут поинтереснее. Если 8 положить набок, то какой символ получится?
Ида даже не задумалась:
– Бесконечность!
– Вот именно. А о чем сказка «Русалочка», по задумке Андерсена?
– О бесконечной любви?
Купер скептически закатил глаза.
– Ты с диснеевской версией не путай, пожалуйста.
Ида бросила на него недоуменный взгляд. Но тут же сообразила:
– О бесконечной жизни!
– Молодец. О бессмертии души. – Купер, похоже, зауважал свою спутницу. – И кстати, не только «Дисней» выкинул из «Русалочки» эту тему. Есть у меня один коллега в Москве, отличный специалист по датской литературе. Он мне рассказал, что у них первый перевод этой сказки с датского вышел еще в конце девятнадцатого века, при царе. А потом воинствующие атеисты всю сказку подвергли цензуре, представляешь? – Он покачал головой. – Повыкидывали все абзацы, где Русалочке становится известно, что у людей есть бессмертная душа. И где она разузнаёт, как бы ей самой заполучить такую. То есть что надо обвенчаться с каким-нибудь человеком в церкви… Даже хеппи-энд выкинули! Ну, где Бог, несмотря на провал ее хитроумного плана, все же дарит ей вечную жизнь на Небесах.
– Нелепо и грустно, – вздохнула Ида.
Они какое-то время молча шагали мимо сверкающих по левую руку витрин. Справа гудел проспект Нёрре Волльгаде.
– Но, с другой стороны, – вдруг снова заговорила она, – гениальность Андерсена, возможно, как раз в этом и заключается?
– В чем?
– В том, что без темы бессмертия сказка не становится хуже! Он хотел внушить читателю свои религиозные идеи, а в результате создал одну из величайших историй о любви и самопожертвовании.
– Соглашусь, пожалуй. Но нам нужно понять, что Андерсен зашифровал в загадке. А он там отсылает к Русалочке и «восьмерке».
– Для начала неплохо, – похвалила Ида.
– Неплохо? К «некто», который жил возле церкви, это нас никак не приближает – я предупреждал.
Они остановились у пешеходного перехода. На другой стороне проспекта виднелся вход в парк Эрстеда. Бесконечность, бессмертие, вечность – крутилось и крутилось в голове у Купера. И имя того «некто». Его имя.
Перейдя через Нёрре Волльгаде, молодые люди вошли в распахнутые ворота парка. Они шагали по присыпанной гравием дорожке, и чемодан на колесиках то и дело норовил завалиться набок. В тусклом свете фонарей деревья и скульптуры отбрасывали длинные тени, из-за чего парк казался местом действия какой-то волшебной сказки.
Имя того «некто». И вечность.
Из темноты донесся женский голос:
– Герда, пойдем домой! Пойдем, моя хорошая. Ну что ты там ковыряешь носом? Герда, ты меня слышишь? Иди ко мне, мой пупсик!
Толстая женщина неопределенного возраста разговаривала с маленькой пушистой собачкой, а та полностью игнорировала хозяйку. Купер остановился как вкопанный.
– Герда… – еле слышно произнес он.
Ида тоже остановилась.
– Что ты сказал?
– Ну конечно! Когда Герда нашла Кая в замке Снежной королевы, чем он там занимался?
– Чем занимался Кай? Складывал из льдинок слово «вечность». А что?
– Вечность, – произнес Купер медленно. – Идея бесконечности нам не нужна, восьмерка на боку – это ложный путь. Важно то, как Андерсен рассуждает. Мы должны сложить какое-то слово из букв! Подобно тому, как Кай складывал слово из льдинок.
– Из букв?
– Каждая цифра – это буква. И цифра 8 – это тоже буква.
– И ты знаешь, как перевести эти цифры в буквы?
– Пока нет. Но там сказано: «Десять лет убежали сперва». И потом перечисляются цифры. Мы точно знаем, что последняя связана с «Русалочкой». Значит, и все остальные цифры тоже связаны со сказками. Андерсен отсылает к своим сказкам, вышедшим за первые десять лет! Так он сужает круг поиска. Пойдем к скамейке!
Шагах в двухстах от Купера и Иды свет фонарей выхватывал из вечерней тьмы огромную статую Эрстеда. Всемирно известный физик, чье имя носил парк, стоял на высоком постаменте, повернувшись к молодым людям спиной.
В центральной части парка было много скамеек. Усевшись на одну из них, поближе к фонарю, Купер извлек из портфеля листок, на котором в пиццерии уже написал названия сосудов из мифов. Он подложил под него твердую папку и написал чуть ниже:
Одного, двух и двух, четверых,
одного, первых двух, восьмерых
1224128
Купер протянул листок Иде:
– Семь цифр, видишь? У нас слово из семи букв.
Она присела рядом.
– Предположим, – сказала она, немного подумав, – что каждая цифра действительно означает какую-то букву. Тогда две единицы – это две одинаковые буквы? А три двойки – это три Другие одинаковых буквы?
– Ну да.
– Странно. Почему же тогда Андерсен про предпоследнюю букву говорит «первых двух»? Про третью он так не сказал! Хотя она, как и вторая, тоже через двойку обозначена.
Купер потер лоб.
– Отличное наблюдение, – похвалил он.
Ида покраснела до ушей, но выглядела при этом невероятно довольной.
– Тогда, – сказал Купер, – следует предположить обратное. Только вторая и предпоследняя буква – одна и та же. А все остальные разные!
– Как
