Улыбка химеры - Татьяна Юрьевна Степанова
Его спутник был ниже ростом, моложе, субтильнее: узколицый, бледный, худощавый парень, облаченный в длинное, до пят, супермодное зимнее пальто из альпаки с внушительным бобровым воротником, который болтался на его узких плечах словно меховой хомут. Салютов кивнул на него Колосову:
- Мой сын Филипп.
Никита хотел спросить: а кто же это другой с ним? Личный шофер, телохранитель? Потому что блондин в жилете путешественника был весьма похож на человека именно этих профессий. Но Никита не успел удовлетворить любопытство: Глеб Китаев весьма бесцеремонно и молча начал теснить парня за дверь. Блондин, однако, уперся. Неизвестно, чем бы закончилось это молчаливое противостояние людей, равных по силе, если бы не раздраженный приказ Салютова:
- Да скажи ты ему, чтобы он убрался! Тут у милиции к тебе серьезные вопросы!
От этого резкого окрика Колосову стало как-то… "Не по себе" - это было неточно. Просто его поразило, как был способен меняться голос этого человека. Он никак не мог понять, что же стало причиной этой внезапной перемены, этого почти истерического выброса злости и раздражения. Неужто только то, что эти молодые парни поднялись сюда вместе, вдвоем?
- Подожди меня за дверью, пожалуйста, - тихо сказал Филипп Салютов.
Его спутник повернулся и молча вышел. Китаев плотно закрыл за ним дверь и прислонился к ней спиной.
- Присаживайтесь, Филипп, я начальник отдела убийств ГУВД области майор милиции Колосов Никита Михайлович. Вот мое служебное удостоверение. - Никита говорил медленно, словно давая собеседнику время на раскачку. - Вы уже, я думаю, в курсе здешних печальных событий. Хочу в связи с этим задать вам несколько вопросов.
- Мне? Я, между прочим, давно совершеннолетний, - Филипп Салютов сел за стол, расстегнул пальто, сдвинул в сторону мешавшие приборы, сразу нарушив четкую симметрию сервировки, - мы могли бы с вами, майор, и вдвоем поговорить. А то тут у вас прямо суд инквизиции. Я могу в панику впасть от смущения.
- Да здесь же все, кроме меня, для вас свои - отец ваш и вот Глеб Арнольдович. Думаю, они не лишние тут. Вы, Филипп, когда в казино приехали?
- Вечером.
- Поточнее?
- Где-то около семи.
- А с какой целью?
- Сегодня поминки по Игорю, моему брату.
- Вы приехали один?
- С Легионером.
- А это кто такой?
- Конь в пальто.
Никита смотрел на Салютова-младшего. Под пальто у него была надета какая-то несуразная толстовка из светло-серой фланели. Совсем не подходящая ни к этому дорогому пальто с бобром, ни к стилю "Красный мак", ни к самой фамилии Салютов.
Спереди у пояса на фланели виднелось что-то темное - то ли складки ткани, то ли пятно… "Если он носит пистолет за поясом под пальто, то это могут быть пятна смазки, - подумал Колосов машинально, - если, конечно, носит… А если стрелял он, на одежде могли остаться следы пороховых газов. Хотя при использовании глушителя это вряд ли…"
- Это мой товарищ. Друг, - помолчав, добавил Филипп.
- Конь? А пальто у вас, Филипп, красивое, крутое, - Никита подался вперед, - где, интересно, такие носят - в Париже?
- На вьетнамском рынке у дедушки Тинь Дао. - Филипп пошевелился, и Никита увидел, что пятно на толстовке было совсем не пятном, а орнаментом из крупных латинских букв FENDI. Страшненькая толстовка оказалась фирменной вещью.
- Что вы делали, пока ожидали родственников? - спросил Никита. - Играли?
- Я вообще не играю. Не игрок, что ж тут поделаешь. В баре сидел.
- Пили?
- Пиво.
- С другом, который Легионер? - Угу.
- Он что, у вас работает?
- Нет, мы просто друзья.
- Хватит паясничать. Можешь ты хоть на минуту бросить свои фокусы? - вмешался Салютов.
- Могу, папа. Конечно.
Никита выслушал реплику отца и реплику сына - что это? Что они делят? Или это отголоски старого семейного скандала?
- Что-нибудь можете сообщить по поводу убийства? - спросил он.
- Я? Нет, вряд ли.
- Ну, какие-нибудь мысли-то у вас есть, может, подозрения?
- Ой, какие тут мысли? Убит старичок Сан Саныч. Надо же, какая неприятность для фирмы.
- И кто, по-вашему, мог это сделать?
- Кто? А если даже это и я?
Глеб Китаев у двери глухо кашлянул. Колосов смотрел на парня - полы пальто свесились до пола, поза - самая расслабленная. Бледное лицо, пустые глаза. Внезапно ему показалось, что у Салютова-младшего что-то не того с мозгами.
- Вы очень легкомысленно об этом говорите, Филипп Валерьевич, - заметил он, - последствий не боитесь?
- А? Последствий? Нет, не боюсь.
- Что ж, мне эту вашу реплику признанием считать или как?
- Не сходи с ума! - тихо и вместе с тем гневно произнес Салютов-старший. - Прекрати валять дурака, мерзавец!
- Вот, смотрите, у папы моего для меня слова другого не найдется, как только мерзавец, - Филипп укоризненно покачал головой. - Ну, если вы эту мою шутку признанием сочтете - что ж, значит, судьба моя такая. Папу вон, пожалуй, Кондрат хватит - такой удар по престижу!
- Ваш отец всего лишь советует вам более обдуманно относиться к своим словам, - сказал Никита. - А вы вообще чем занимаетесь?
- Ну, иногда марки коллекционирую, иногда коробки спичечные, иногда самолетики клею.
- А, увлекающаяся натура, это хорошо, - похвалил Никита невозмутимо. - И пальто крутое, и бобер - глаз не оторвать. А в баре, значит, весь вечер пиво пили с этим, ну, который, как его… Центурион? А, нет - Легионер… Ну, а туалет посещали в вестибюле с пива-то?
- Нет, знаете ли, терпел. Так, что чуть из глаз не полилось.
- Значит, с восьми до девяти вечера в туалет вы не ходили? - Нет.
- Припомните, пожалуйста, очень вас прошу. - Нет.
- А ваш швейцар только что нам сказал, что видел вас выходящим оттуда примерно в этот самый промежуток времени.
- Такие вопросы, мне кажется, следует задавать уже в присутствии адвоката, - тревожно заявил Китаев.
- Да это не вопросы, а констатация факта. Вы же сами слышали, что сказал этот ваш Песков, - возразил Колосов.
- Валерий Викторович, да что же вы молчите, - Китаев повысил голос, - не чувствуете, куда дело клонится?
Но Салютов-старший не проронил ни слова.
- Ну что же, Филипп Валерьевич. Как быть-то нам? Я жду, - напомнил Никита.
- Песков, наверное, ошибся. Дальтоник! - Филипп хмыкнул. - Я в туалет не заходил. Или же нет… Конечно, я забыл, ходил! Что мне там в баре обо… что ли, было? Ходил.
