Убийство у алтаря - Вероника Хэли
– Неужели? Мне жаль. Я и не подозревала…
– Ты думаешь, мне больше нечем заняться, кроме как сидеть и ждать твоего звонка? Ты никогда не проявляла ко мне никакого уважения!
– Но вы ведь знаете, что это неправда…
Раздалось фырканье.
– Что ж, жизнь должна продолжаться, и если я могу оставить прошлое позади и смотреть в будущее, то надеюсь, что и ты сделаешь то же самое. Ты идешь в церковь сегодня?
– Да, я…
– Жаль. В кладовой стоит отвратительный запах. Приходящая ко мне женщина никогда не убирает все как следует, а тебе хотя бы можно доверить использование дезинфицирующих средств.
– Боюсь…
– Жду тебя завтра утром в девять часов. Не опаздывай!
Она положила трубку.
Элли скорчила рожицу в трубку. Она не собиралась превращаться в прислугу тети Друзиллы. Ни за что. Ей никогда не нравилась эта старая корова, и Элли не понимала, почему сейчас должна из кожи вон лезть ради нее. Кроме того, завтра она собиралась зайти в благотворительный магазин.
Чувствуя себя виноватой и в то же время в приподнятом настроении, Элли перезвонила тете Друзилле.
– Это снова я. Извините, но я не смогу прийти завтра. Я должна быть в благотворительном магазине.
Тетя Друзилла была явно недовольна.
– Неужели это важнее, чем…
– Да, боюсь, что так. Мне жаль вас разочаровывать, но в ближайшие несколько дней я буду очень занята. Видите ли, накопилось столько дел…
– Как это похоже на тебя! Нет, не извиняйся! Попрошу свою работницу разобраться с этим.
Она отключилась, как всегда, резко.
Элли задумалась, а любила ли тетя Друзилла кого-нибудь по-настоящему, даже Фрэнка. Она ни разу не удосужилась навестить его в больнице. Фрэнк, конечно, оставил большой дом своей тете… Как он мог поступить иначе? Хотя Элли и представить себе не могла, что за жизнь у тети Друзиллы – в полном одиночестве слоняться по огромному дому.
Элли смутно помнила, как тетя Друзилла после похорон загнала их поверенного в угол. Без сомнения, выпытывая, не оставил ли ей Фрэнк и какие-нибудь деньги.
С ощущением, что на время избежала грозы, Элли проскользнула наверх, чтобы подкрасить губы перед уходом.
Еще один пасмурный день.
Когда Элли наклонилась к зеркалу, ей показалось, словно она увидела…
– Фрэнк!
Это оказался всего лишь его зеленый шелковый халат, висевший на двери. Элли разобрала большую часть одежды мужа, но не заметила халат. Дверь в спальню всегда мягко приоткрывалась, если только ее не захлопнуть твердой рукой.
Элли глубоко вздохнула. Она решительно сказала себе, что не упадет в обморок, что все эти разговоры о восставших из могилы – полная чушь и что она просто страдает от недостатка сна.
Это не сработало. Она села на кровать, раскачиваясь взад-вперед.
* * *
Элли не пошла в церковь.
Она поплакала. Вытерла нос. Попыталась приготовить себе чашку чая. Попробовала почитать газету, книгу. Не смогла. И снова заплакала.
В середине дня раздался звонок в дверь. Шмыгая носом, Элли потащилась открывать.
Пришла Лиз Адамс, жена священника. Седеющие волосы тщательно уложены, само воплощение леди из высшего общества с сердцем достаточно большим, чтобы вместить целую епархию, не говоря уже об одной несчастной вдове.
Элли растворилась в ее объятиях. Она и не подозревала, что в ней столько слез.
Лиз села, похлопала ее по плечу и дала выплакаться, слушая, как Элли говорит, говорит и говорит.
– …и все, что я делала последние несколько дней, – это думала гадости о Фрэнке, а ведь он был самым милым…
– …я все думаю и думаю, что могла бы помешать ему прикончить себя чрезмерной работой, но…
Позже Элли не смогла припомнить, чтобы Лиз произнесла что-нибудь кроме «Тише, тише!»
Очень эффективное утешение.
Лиз уговорила Элли лечь в постель и посидела рядом, пока та не заснула.
* * *
В воскресенье днем толстяк позвонил по мобильному, сидя в «Саабе» на подъездной дорожке к пустому дому.
Он захрипел и воспользовался ингалятором.
– Это я. Я вернулся. Она весь день не двигалась с места. Я пару раз объехал вокруг дома. Большую часть времени старуха лежала в постели. Я заметил, что в передней спальне горит свет. Приходила только одна посетительница из дома священника и пробыла у нее некоторое время. Ага, она, судя по всему, только что встала – внизу, на кухне и в гостиной, зажегся свет.
В трубке раздалось кряканье.
– Нет, я не вижу ее парадной двери, поэтому каждый час проезжаю в ту сторону. Но даже если она выйдет, ей придется пройти мимо, чтобы сесть на автобус или что-то подобное. Все тихо, как в той пословице. Свиньи снова приходили сегодня. На этот раз застали подружку дома и долго с ней разговаривали. Мистер выбежал и оставил ее одну. Но даже свиньи не задержались надолго.
Кряк, кряк.
– Да, я помню, что он сказал, и он прав. Если она стояла у окна, то наверняка видела его у церкви. Но свиньи не проявляют к ней никакого интереса. Думаю, нам следует действовать быстро, пока она не поняла…
Кряканье достигло апогея, и связь прервалась.
В отчаянии водитель ударил кулаком по приборной панели. Эта задержка дорого ему обошлась. Две старые карги встали между ним и тем, что по праву принадлежало ему. Какой смысл играть с ними, как с котятами, если тех можно утопить, раз и навсегда решив вопрос?
Но босс сказал, что есть план. «Отвали!» – приказал босс. Что ж, придется. Но ведь нет ничего плохого в том, чтобы тоже составить парочку планов… на случай непредвиденных обстоятельств…
Он знал, где их найти, их обеих.
* * *
Рано вечером в дверь Элли нерешительно позвонили.
Сначала она хотела притвориться, что ее нет дома. Она только что вылезла из постели с намерением приготовить себе суп и вернуться с ним в кровать. Но это могла за чем-то вернуться Лиз, поэтому Элли открыла дверь.
На пороге стояла соседка Кейт и держала обеими руками картонную коробку. Так она убийца или нет?
– Извините, если я вас побеспокоила. Мне показалось, что вы уже легли… – Кейт приподняла коробку. – Арман всегда уходит куда-нибудь по воскресным вечерам, а я была одна и чувствовала себя немного подавленной. Я купила себе пиццу на ужин, а потом подумала, что вы не в состоянии готовить, но, возможно, тоже захотите поесть.
Элли широко распахнула дверь.
– Входите. Компания мне не помешает.
Кейт шагнула внутрь. Она действительно была высокой, хорошо сложенной девушкой, но сегодня ее обычно сияющий румянец поблек. На ней был старый коричневый мешковатый джемпер поверх выцветших джинсов.
