Игра в кости - Камилла Лэкберг

Он взял папу за руку. Пока они вместе, ничего не страшно.

– Это была шутка, насчет крыс. Ты не поняла?

Рубен вцепился в ручку пассажирского сиденья, когда Мина резко свернула.

Она не произнесла ни слова, с тех пор как они сели в машину. Рубен вздохнул про себя, опасаясь разозлить ее еще больше. У некоторых людей проблемы с чувством юмора, но до сих пор ему не приходило в голову, что это про Мину.

– Вот свободное место, – он показал на незанятый прямоугольник на парковке.

Мина еще раз резко свернула и припарковалась.

Дом стоял по Нарвавеген.

«Ну конечно», – мысленно проворчал Кристер.

Все нечистые на руку финансисты жили в Эстермальме. Да разве бывают другие?

– Ты собираешься и дальше кукситься или будем работать? – сказал он, когда они вышли из полицейской машины.

Кристер знал, на какие кнопки давить. Апеллировать к чувству долга в случае Мины – верное дело. Работа была единственным, что ее волновало.

При этом его до сих пор мучили сомнения по поводу того, спала ли она с Винсентом. Но попытки визуализировать это были неотделимы от образа Мины в защитном костюме и резиновых перчатках.

– Я и не собиралась кукситься, – отозвалась она. – Просто нет настроения разговаривать. Разумеется, мы будем делать свою работу.

Она прокрутила список жильцов на домофоне, пока не остановилась на Лангсетах. Спустя несколько секунд раздался жужжащий звук, и они вошли в подъезд. Согласно списку с левой стороны от двери, Лангсеты жили на самом верху. Кто бы сомневался.

– Черт, представь себе, что они здесь живут.

Рубен старался не показывать зависти, охватившей его при виде этого буйства мрамора и золота.

– Не в моем вкусе, – сухо отозвалась Мина.

Рубен закрыл выкрашенную в черный цвет металлическую решетчатую дверь и нажал кнопку. Лифт медленно поехал вверх, отмечая этажи характерными нервными щелчками.

Дверь наверху стояла приоткрытой. Их встретила блондинка с убранными в хвост волосами и обеспокоенным лицом. Еще не выйдя из лифта, Рубен подумал о том, насколько было бы легко затащить ее в постель.

– Это связано с Юном, да? – Женщина отошла в сторону, пропуская полицейских в квартиру.

Уже прихожая впечатляла – огромная, с блестящим паркетным полом и хрустальной люстрой, навскидку больше гостиной Рубена.

– Вы звонили, но так и не сказали, о чем пойдет речь. Вы нашли Юна? Где он?

Взволнованное выражение лица сменилось гневным. Женщина пошла впереди, указывая путь к гостиной, размерами превосходящей корт для падела.

– Я знала, что он трус, – продолжала она. – Бросил меня и детей. И уехал, наверняка с какой-нибудь подружкой. С тех пор как он пропал, мне звонили три девицы, и каждая представилась его любовницей. Ну, если звонили три, можно представить себе, сколько их у него еще.

Она указала на большой белый диван. Рубен сел и погрузился сантиметров на десять. Как будто упал в облако.

– Жозефина, если не ошибаюсь?

Мина села рядом.

– Ах да, извините. Жозефина Лангсет… Да, это я.

С первого мгновенья, как увидела полицейских, она говорила и говорила, не представившись и не давая им вставить слово.

Рубен не мог не отметить про себя, что Жозефина Лангсет выглядела так, будто сошла с рекламы одежды «Ральф Лорен». Светлые блестящие волосы идеально собраны на затылке. Белая рубашка, по виду дорогая, заправлена в джинсы, стоившие, по представлением Рубена, целое состояние. И подо всем этим, конечно, белье «Симон Перель».

Рубен уже представлял себе, как берет ее за эти волосы сзади. Мелькнуло разгневанное лицо Аманды, и он тяжело сглотнул. Да, сейчас надо сосредоточиться на другом.

– Так где Юн? – спросила Жозефина, устраиваясь в кресле напротив. – Каймановы острова? Багамы? Дубай? Черт, даже не представляю себе, какие страны не имеют договора об экстрадиции со Швецией. Но Дубай ему всегда нравился, мы ездили туда отдыхать, останавливались в One&Only. Это Пальма. Он сейчас там, да?

Мина и Рубен переглянулись.

– Юн не в Дубае, – сказала Мина. – Мы нашли его… останки. Ваш муж умер, примите наши соболезнования.

В огромной гостиной воцарилась тишина. Откуда-то издалека доносилось глухое жужжание. Похоже, где-то в доме пылесосили.

Жозефина откинулась на спинку кресла и тупо уставилась в направлении окна.

Рубен посмотрел туда же. За заснеженными деревьями аллеи мелькала церковь Оскара. Рубен вспомнил, что в ней находится один из самых больших церковных орга́нов Швеции. Надо же, какие вещи иногда западают в голову.

– Я была так… зла на него, – заговорила Жозефина, теперь совсем другим тоном. – Он бросил меня с тремя детьми… Прокуроры, судебные приставы преследуют по пятам… СМИ выдают статью за статьей, где выставляют его так называемых приятелей самыми отпетыми мошенниками. На меня оглядываются на улице. В школе родители, учителя от меня отворачиваются. И эти девицы… Я думала, он сбежал. И разозлилась… Но я люблю его…

Жозефина тихо заплакала. Рубен нервно заерзал на мягком диване. Мысли о сексе улетучились. Плачущие женщины не вызывали у него ничего, кроме желания вылезти из кожи.

– У Юна были враги?

Мина вытащила из кармана пиджака упаковку бумажных платочков, достала один и протянула Жозефине.

– А как вы думаете? – Жозефина взяла платок. – Он в центре скандала на миллион долларов. Но я ничего об этом не знаю. Я занималась только детьми и домом. Он зарабатывал. Мы четко разграничили обязанности. Если я спрашивала его, как дела на работе, он отвечал «хорошо», на этом тема была закрыта. На вашем месте я переговорила бы с его коллегами и друзьями. – Жозефина шумно высморкалась в бумажный платочек и положила его на стол.

– А из ваших знакомых никто не желал ему зла? – осторожно спросил Рубен. – Может… обиженные женщины…

Жозефина Лангсет фыркнула:

– Девицам, которые звонили, лет по двадцать. И они не блещут интеллектом, это видно. Насколько я знаю Юна, это связи на одну ночь. Ни одну из них он и близко не подпустил бы к своей жизни… Как он умер?

– Этого мы не знаем, – ответил Рубен. – Нельзя исключать убийство.

Жозефина тихо ахнула и снова заплакала.

– Мы понимаем, в каком вы состоянии, – сказала Мина и снова полезла в карман за упаковкой платков, – но любая информация от вас представляет большую ценность. Вам есть еще что сказать нам?

Рубен заметил, какими глазами смотрела Мина на использованный платок, когда протягивала Жозефине следующий.

– Я не знаю. – Жозефина наморщила лоб. – За несколько недель до исчезновения Юн вел себя… странно. Не знаю, как это описать, но он стал похож на параноика. Часами стоял и выглядывал