Ученье свет - Дмитрий Ромов
— Мама травму получила. У неё сотрясение мозга. Но завтра её уже выпишут, будет дома долечиваться.
— Ужас, — покачала головой Альфа, —какой кошмар. Ну что же…
Она откашлялась, соображая, как выбираться из этой ситуации.
— Видишь ли, Сергей, я хотела ещё раз поговорить с твоей мамой и обратить внимание на ту ситуацию, которая сложилась в школе…
— Вы проходите, Елена Владимировна. Если хотите, про ситуацию в школе вы можете мне рассказать. А я передам маме.
Я глянул на Настю. Кажется, она восприняла эти слова, как скрытую издёвку, и теперь пыталась не рассмеяться.
— На самом деле ситуация крайне серьёзная, — более уверенно проговорила Альфа, сориентировавшись и взяв себя в руки. — И да, давай обсудим с тобой, если мамы нет. Где мы можем поговорить?
— Да вот… у меня в комнате, — сказал я, пропуская её в гостиную и в свой кабинет.
— Какой кошмар, Сергей, почему у тебя такой беспорядок?..
Альфа растерялась, встав как вкопанная посреди комнаты и ошарашенно озираясь. Вещи из шкафов валялись на полу, на столе, на подоконники, диванные подушки раскиданы. Трусы, носки, брюки, книги, тетради, ботинки, простыни, карандаши. Всё было разбросано и раскурочено. Видно было, ребята вьетнамца спешили.
— У меня обыск был, — ответил я. — В связи с вечеринкой у Назарова, помните?
У неё вытянулось лицо.
— И когда это произошло? — спросила Альфа.
— Пару дней назад, а мне всё некогда было убрать. Вот, спасибо, Настя вызвалась помочь.
— Сергей, — протянула Альфа и, закрыв дверь, оглянулась и отошла от двери к окну.
Я подошёл к ней, притянул к себе и хотел поцеловать, но она выскользнула. Я настаивать не стал и уселся на широкий и толстый подоконник, оглядывая всё то, что надо было распихать по местам. Кажется, завтра школа тоже накрывалась.
— Ты почему меня не предупредил, что не один? — тихо спросила Алёна.
— Ну я вроде намекнул, — ответил я, усмехнувшись. — Ты же слышала, что я говорил.
— Да, я даже удивилась тому, что ты невпопад… Ну извини, я тебя не поняла.
— Ну ладно, не беда. Сейчас пропесочишь меня по первое число. Отругаешь за то, что я три дня в школе не был. Да?
Я подмигнул.
— Три дня в школе не был? — изумлённо переспросила она. — А почему?
— Ну, дел было много. Сама посмотри.
— А какие у тебя могут быть дела, помимо учёбы?
— Да много каких, Елена Владимировна, — усмехнулся я, протянул руку и поправил выбившуюся из косы тонкую прядку волос, заложил за ухо.
Она вздрогнула, испугалась, отшатнулась и резко повернула голову в сторону двери.
— Что, Елена Владимировна? — усмехнулся я. — Да говори уже, что тебя так взволновало.
— Я не знаю, что мне делать, — покачала она головой и прикрыла глаза ладонью.
Ладонь при этом выгнулась, как будто она прикладывала неимоверные усилия к тому, чтобы сдержать себя.
— В каком смысле? — нахмурился я, хотя уже почти догадался, в чём там дело.
— Мне звонил Виктор… — упавшим голосом вымолвила она и покачала головой.
— Ну да, это я понял. Да и хер с ним. Ты же его послала куда подальше и сказала, что если ещё раз позвонит, я ему огромным ломом все ноги переломаю?
— Нет, зачем…
Она нахмурилась, пытаясь сосредоточиться и сделала скорбное лицо…
— Погоди, Сергей… Погоди…
Альфа снова обернулась, пристально посмотрела на дверь и покачала головой.
— Фингал, кстати, почти уже не видно, — кивнул я. — И этот тональный крем, похоже, действительно очень хороший. Просто чудо, да?
— Ну, Серёжа…
— Судя по всему, если я правильно понимаю ситуацию, — добавил я, — чем меньше следов будет оставаться на твоём лице, тем больше будет у Вити шансов на то, чтобы ты его выслушала, поняла и простила. Да?
— Сергей! Ну почему ты всё переиначиваешь? Для чего? Перекручиваешь, а ещё и насмехаешься! Это нехорошо, это неправильно.
— О как, — кивнул я. — Ну-ка, ну-ка, продолжай, это интересно.
Она помотала головой, будто металась по постели в смертельной горячке.
— Ты же должен понимать, Сергей, — с внутренним напряжением и сдерживаемым трагизмом проговорила она. — Наши с тобой отношения…
Слово «отношения» она произнесла одними губами и снова глянула на дверь.
— Ты же понимаешь, наши отношения, они… ну как бы сказать… они ведь сиюминутные. Да, у нас с самого начала возникла симпатия друг к другу, не скрою. А потом эта внезапная страсть…
Слово «страсть» она тоже не произнесла вслух, а лишь артикулировала.
— Эта страсть стала такой яркой, взрывной, будоражащей и даже всепоглощающей. Она пришла, как цунами и…
— Говори-говори, — улыбнулся я. — От этих слов я получаю прилив сил. Мужских.
— Перестань, — отмахнулась она. — Такая страсть не может длиться постоянно и быть долговечной.
— Два дня, честно говоря, совсем не долго, — пожал я плечами и попытался поймать её за руку, но она руку одёрнула.
— Серёжа!
— Мне кажется, я уже догадался. Но ты скажи, что ты хочешь сказать.
— Я хочу сказать, что ты мне очень дорог, — с мукой в голосе произнесла она. — И то чувство, которое вспыхнуло между нами… оно навсегда останется в моём сердце.
— Надеюсь, — сказал я, — не только в сердце.
— Тсс! — строгим шёпотом ответила она. — Перестань! Я говорю серьёзно!
— Слушай, как видишь, сейчас для серьёзного разговора не самая подходящая обстановка. Давай я приду к тебе часиков в одиннадцать, тут вот сейчас разгребу и подбегу. И мы спокойно обо всём поговорим.
— Да мы уже обо всём поговорили практически…
— Серьёзно? А что конкретно тебе сказал этот мудак? Что он осознал, что погорячился, что раскаялся? А ещё, что ты сама виновата, потому что его спровоцировала, но если вы оба приложите усилия, то больше такого не повторится?
Она посмотрела на меня с удивлением. Именно в этом ключе, кажется, Витя и построил разговор.
— Нет, — нахмурилась она. — Не совсем. Ну да, он сказал, что сожалеет о том, что сделал. Он сказал, что на коленях готов просить прощение.
— А ты на коленях готова его простить, да?
— Серёжа…
— Удивляюсь я, Алёна — сказал
