Письмо из прошлого - Алексей Викторович Селютин
Круглова притихла. Видимо, шок ушёл и оставалась лишь боль, от которой едва помогало спасаться болеутоляющее. Было совершенно очевидно, что ей сейчас не до споров.
Поэтому дело шло быстро. Я всех подключил к работе и мы быстро соорудили переносные носилки. Уложили женщину, морщившуюся от каждого движения, и дружно взялись за палки — я с Ильёй сзади, а Захар Котт в одиночку спереди.
— Марат и Женя — идёте первыми. Направление я указал. Выбирайте как можно более ровный путь. Вперёд… Да что вы смотрите на ваши раскопки глазами печальной собачки!? Вы всегда можете вернуться! Вперёд!
— Сейчас.
Марат всё же меня не послушал. Он метнулся к брезенту, подобрал нацистский крест, портсигар, бляху и ржавый «люгер», которые были аккуратно разложены по полиэтиленовым пакетикам, и рассовал по карманам. Оставлять эти вещи он не собирался.
Впрочем, мне было абсолютно всё равно.
Держась в фарватере серо-зелёной толстовки Евгения, мы двигались на место встречи. Мария Круглова кряхтела и «охала» каждый раз, когда её импровизированные носилки ходили из стороны в сторону. И с каждой минутой становилась всё более бледной. Всё же она человек, не из металла сделана.
— Илья… Илья, — тихо позвала она того. — Наклонись ближе.
Взгляд, которым в этот момент она меня наградила, был весьма красноречив; очевидно, Круглова опасалась, что я могу услышать то, что она собирается сказать.
Илья Черкасов, который обеими руками вцепился в левую ручку, наклонился низко как смог. Уста Кругловой чуть ли не в его ухо залезли.
— Мы сюда обязательно вернёмся, — без всяких проблем расслышал я. Но виду, конечно же, не подал. — Это точно то самое место.
— Пусть тогда остальные улетают, — так же тихо попытался ответить Илья. — Мы с Маратом и Женей останемся. Перевернём там всё вверх дном.
— Ни за что! — зло прошипела Круглова своим знаменитым тоном. В этот момент, кажется, она позабыла, что надо соблюдать конспирацию. — Без меня никто ничего искать не будет! Даже не думай об этом!
— А если пацаны без нас…
— Пусть попробуют. Я им завтра же краник перекрою.
Круглова говорила довольно уверенно, хотя, с виду, держалась из последних сил.
— Ладно, как скажешь, — ответил Илья.
Круглова подняла руку и крепко сжала его предплечье.
— И ещё, — едва слышно добавила она. — ЕМУ знать необязательно. Мы всё решим сами.
Моё ухо в этот момент было похоже на локатор, хотя лицо изображало максимальную степень безразличия. Я даже бровью не повёл, когда два голубка одновременно посмотрели на меня, стараясь определить, слышал я что или нет. И быстро успокоились, рассмотрев во мне лопуха.
Но я уже мотал на ус. Машинально переставлял ноги, вспоминал чужие слова и пытался разобраться.
Почему пацанам грозят перекрыть краник? Они всегда лишь исполняли приказы и не демонстрировали тягу к независимости… Почему Круглова не хочет, чтобы кто-либо продолжал поиски без неё? Она боится, что там реально что-то найдут и утаят?.. И что настолько важного в двух старых трупах? Ну, ладно. Ну выкопали вы двух немецких солдат. Ну и что? После Второй Мировой их, необнаруженных, по миру ещё вагон и маленькая тележка. В Белоруссии, например, ещё копать и копать. Что важного именно в этих трупах? Их обнаружение имеет крохотную историческую ценность. Ради них не будут экспедиции снаряжать.
Ну и главный вопрос — кто таков «ЕМУ»? Явно же не я. Кому «ему» знать необязательно? И почему Круглова хочет всё решить сама? Она пытается исключить из сделки какого-то неизвестного партнёра? Почему? Ради чего? Ради какой ценности готова рисковать?
Слишком много вопросов и ровно ноль ответов. И вряд ли я их получу, даже если предложу свои услуги. Я уже давно понял, что меня хотят держать как можно дальше от любой интересной информации. Никто не хочет ничем делиться. И меня, несомненно, отодвинут на галёрку при любой попытке спуститься в партер. Возможно даже, воспользуются услугами Захара в качестве билетёра.
Следовательно, быть насильно милым мне не стоит. Не хотят дружить — и не надо. Я ведь парень способный. Я ведь тоже могу «всё решить сам».
Дальше мы шли молча. Мария Круглова утомилась, лежала на носилках и кривилась лицом. Илья раздумывал о чём-то своём и не отрывал взгляда от крепкой спины Захара.
Шум лопастей вертолёта мы услышали как раз тогда, когда Марат закричал, что видит опушку. Поляна широкая, вертолёту есть место, где приземлиться. Мы добавили ходу, а затем махали пилотам руками, когда вертолёт делал круг.
— Всё в порядке, — успокоил я Круглову. — Они здесь. Скоро всё закончится.
— Спасибо, — она крепко сжала мою руку. И это, наверное, были первые слова благодарности, которые я услышал от кого-либо в этой компании.
Нет, окромя Ксюши, вроде бы. Но девчонка, как мне кажется, даже собственной тени боится. Она будет благодарна каждому, кто способен её защитить.
И как она позволила себя уговорить на такое приключение… Непонятно.
— Не за что. Это моя работа.
Вертолёт приземлился, но двигатели глушить не спешил. А оба пилота, с которыми я был поверхностно знаком, так же не спешили покидать кабину.
— Вперёд, — скомандовал я туристам. — Те двое и шага не сделают, если не услышат слово «премиальные». Вперёд, к вертолёту.
Гуськом, стараясь сильно не шатать носилки, мы побежали к вертолёту. И лишь когда мы выдвинулись, один пилот выбрался из кабины, пригнулся, открыл дверь и энергично замахал рукой.
Шляпу мою сдуло. Впрочем, как и шляпы остальных.
— Загружаемся, загружаемся, — поторапливал полузнакомый пилот.
Импровизированные носилки мы оставили на земле. Помогли Марии Кругловой протиснуться в вертолёт и разместиться у окошка. За ней полезли остальные; мягко говоря небольшой любитель природы по имени Георгий и большой любитель юриспруденции по имени Вениамин втиснулись следующими.
— Что там у неё? Перелом? — в ухо проорал мне пилот.
— У женщины закрытый перелом правой ноги. У толстяка — вывих, — я не опасался, что Гоша меня услышит — шум винтов перебивал любой звук. — А юрист, — кивком головы я указал на задницу Артамонова, которую тот никак не мог разместить. — Неудачно упал в лесу. Вся левая нога сзади исполосована. Его нужно осмотреть и повязку поменять.
— Хорошо.
Пилот отошёл в сторонку, а я помог забраться пацанам и Ксении.
Дверь в кабину пилотов отъехала. Первый пилот высунул рожу и прокричал:
— Сколько их там?
