Былички и бывальщины. Старозаветные рассказы, записанные в Прикамье - Константин Эдуардович Шумов
233. У нас здесь превращалась одна, Афониха Самарина, она в свинью превращалась. Видели ее: за одним парнем бежала. Ниже той женщины девка жила. Парень проводил ее домой, идет по лужочку обратно. Свинья срёхала и за ём. С конца до сюда бежала, у него вся рубашка мокрая, в ограду домой забегает. Мать-то: «Петюша бежит!» К синям подбегает — стук-стук-стук! Отец открывает, а он: «Впускай скорей!» Зашел, рассказывает. А мать-то смеется над ём, не верит. (125)
234. В войну пришел один раненый, его поставили председателем. К нему женщина пришла муки просить, не дал. Вечером пошел в контору, за им свинья белая бежит. Остановился, она тожо. Мост перешел, оглянулся: женщина в белом платочке стоит, та, которой он муки не дал. Векшицей была, разозлилась на него сильно. (116)
235. Было мне двенадцать лет. Пошла я работать на коммутатор. В Ветлянах было всемирное наводнение, и поэтому поселок перенесли на гору, и мы оказались на горе. Приехали мы туда, надо было мне рано утром идти на работу по железной дороге. Была у нас большая белая собака Зайка. Жила с нами тетя Маруся Чугарина, шел разговор, что она колдунья. Раз иду я на работу весной, снегу мало, конец марта. Меня мама проводила. Я взяла факел от волков — в банке зола и керосином залита. Когда прошла поселок, Зайка шла за мной, дохожу до горы — и вдруг собака завизжала. Остановилась, отошла в сторону — собака кинулась в овраг. Оглянулась я: свинья бежит за мной. Спустилась, опять оглянулась: никого нету... Потом говорили: чтобы свинья не щекотала, надо правой рукой ударить по тени. Это был человек. Когда пришла домой, рассказала маме. И собака была дома, оберегала два дня меня, ластилась и не отходила... (103)
236. Пошли в лес за смородиной двое взрослых и двое детей. Идут по улице, а у одной калитки стоит бабка и просит их взять в лес свою дочь. Согласились и сказали, чтобы она их догоняла — они идут тихо. Шли-шли, нет нигде бабкиной дочери. Ну, думают, не пошла девка. Пришли в лес и видят: стоит на дороге конь, боком к ним повернутый, а от него сияние золотое льется в разные стороны. Только приблизились к нему, он тотчас же пропал. Махнули все рукой и пошли искать ягоды. Ходили-ходили по лесу, но так ничего и не смогли найти, хоть и знали места хорошо. Пришлось возвратиться ни с чем. Идут по деревне, а бабка уж тут как тут: «Ну что, набрали ягод? Говорила вам, подождите мою девку! Вот так-то вам!» А звали эту бабку в деревне чертихой. (99)
237. В зарод ушли баба с мужиком. Мужик ушел до ветру, дал ей деревянную вилу. Она взяла. Он ушел и переворотился медведем. Пришел, она его в бок ткнула вилой. А потом мужик пришел весь в крови. Баба спрашивает: «Пошто весь в крови?» Говорит: «Сама ты меня ткнула, когда на зарод лез. Это, грит, я был». (67)
238. У меня тетка была очень знатливая. Как только идешь в двенадцать часов ночи мимо ее избы, у нее из трубы вылетает огонь молнией. Леший его знат, этот огонь, куда ему надо. Потом, как только кончается два часа ночи, этот огонь обратно в трубу летит. В одно внезапное время ее мужик или кто ли, кто-то родственник, пошел к ней ночевать. Вдруг она потерялась из избы. Искал, искал — нету! Пошел во двор, а там колода. Он пнул. А она говорит: «Чё ты меня пинаешь?» Это старуха, видно, залетела трубой-то и во двор улетела. Она летала трубой. Она не говорила «бесистая», она говорила «знатливая». Бесистые не летают, они так хорошо портят. (8)
239. Мужик у мужика межу переносил крадом, а тот и не знает, как отомстить. В соседях жил у его чертистый мужик, он пошел к нему: «Дядя, научи чертям». Ему отказали, он заматькался. Но пришел другой раз. У него спрашивают: «Зачем учиться?» — «Мужика испортить, который у меня межу скосил, суседа», — «Ну, приходи пожжа, баню истоплю». Пришел он к чертистому мужику вечером поздно, пошли в баню, разделися, входят. Тама собака сидит рыжая под полком. Пась раскрыла, язык высунула, во рту огонь пышет. Чертистый мужик говорит тому в пась полезать к ей. «Я боюся». — «Зачем пришел? Просился — учись». Подошел он к собачьей пасти и в дому оказался. Там столов много было, и нужно было к каждому подойти. Вот он подходит к последнему. Здесь чертей давали. «Скока те надо?» — «Одного надо мужика спортить». — «Меньше трех не даем!» Подошел к дверям и оказался в бане. Научился портить, испортил того мужика, а сам от чертей отделаться не может. Отпихивает их, они не отстают, бросит — обратно лезут. Тогда он стал каяться, всем рассказывать. И завязал — по всем церквам молился, чтоб от их отвязаться. Раскаялся. (54)
240. Мужика, женщина одна рассказывала, учить на бесей стали. Привели его в двенадцать часов ночи в баню черную, по-черному топят. Глянул, а тама на полке собака рыжая, огромная такая собака сидит. Ему говорит этот, который бесястый, учил который бесей: «Полезай в пасть собаки-то!» — «Да боязно». — «Полезай, полезай!» Собака-то пасть расшеперила, он полез скрозь, из заду вылез, а там лебедь белая пасть расшеперила, он тожо полез. С бани-то выходит, а с им парнишечка маленькой: «Давай, дядя, хоть корову спорть». Он спортил, а тут ишо парнишечка, ну, такой жо. Оне оба стали работу просить. Он, мужик-от, на покос их взял, он косил тогда. Весь день косили втроем. Оне-то тожо косят, косят. А назавтре пришел грести-то, которы я выкосил, говорит, только те и выкошены, а которы оне, даже трава не смята. (68)
241. От матери слышала, что парни в деревне привязались к колдуну: научи! Он им говорит: «Приходите в двенадцать часов к бане, заходите и стреляйте в передний угол. Выбежит из печки собака, лезьте в пасть». У одного вышло — научился. Второму показалось Христово распятие — он не стал стрелять. Видимо, господь его не допустил. (1)
242. А тут этот старик еретик-то был, у меня в избушку напрашивался. У нас с братом собака
