Галерея на тихом холме. Роман-лауреат Международной литературной премии Сегье - Ки Сунг Чхэ
В тот день Чхунхо, как обычно, шел по тропе, ведущей к горе Пугаксан, когда на развилке увидел увлеченно фотографирующуюся молодую пару. В какой-то момент он пересекся взглядом с парнем, но, почувствовав, что тот собирается с ним заговорить, тут же прибавил шагу. «Наверное, хотел попросить их сфотографировать. Хорошо, что я не стал останавливаться», – думал Чхунхо. Уже пройдя вперед, он оглянулся и еще раз посмотрел на молодых людей в неброских, но симпатичных спортивных костюмах. Кто-то однажды ему сказал, что такой стиль называется «горпкор[1]». Чхунхо перевел взгляд на свои ботинки, которые от времени стали напоминать кору старой сосны. Одежда на Чхунхо была темная, грубая и тоже сильно поношенная. На фоне парочки он выглядел жалко, и это расстроило его. Казалось возмутительным, что эта разодетая молодежь приходит в горы исключительно на свидания или чтобы сделать селфи. Чхунхо ухватился за собственное клокотавшее внутри недовольство как за спасительную соломинку и продолжил путь наверх.
Когда боль в коленях после долгого подъема заставила его остановиться и передохнуть, рядом с ним снова оказалась та самая пара.
– Простите, вы не знаете, как пройти к ущелью Пэксасиль? – спросил запыхавшийся парень в солнечных очках.
Не успел Чхунхо подумать, что, возможно, тогда на развилке молодой человек хотел узнать дорогу, а не попросить сделать фото, как у него вырвался грубый ответ:
– Тц, вам надо было свернуть! Зачем вы сюда вообще поднялись?
Вспомнив, как они беззаботно делали селфи и смеялись, Чхунхо почувствовал новый приступ раздражения и даже отвращения. И вместе с тем было в их беззаботности что-то теплое и живое.
– Что?.. – в недоумении переспросил парень.
Чхунхо уже не мог остановиться. Эмоции взяли верх.
– Там, где вы фотографировались! Нужно было спуститься! Чего вы приперлись аж сюда?
– А… да, наверное… – пробормотал покрасневший парень и покосился на девушку. Та, в отличие от своего спутника, стояла прямо, скрестив руки на груди, и сердито смотрела на Чхунхо.
– Ну что за дед… – прошептала она.
Парень подтолкнул девушку в спину, поторапливая:
– Ладно, пошли.
Молодые люди стали спускаться, уходя все дальше, а Чхунхо провожал их взглядом, цокая и качая головой.
Он уже собрался продолжить путь, как вдруг что-то блеснуло на земле у его ног. Рекламная листовка. Чхунхо всегда подбирал мусор, который попадался ему на дороге, поэтому машинально поднял и эту бумажку. Ворча что-то о небрежных молодых людях, которые не могут даже элементарно уследить за своими вещами, он прочитал:
«Художественная галерея “Рандеву” – пространство для одного-единственного произведения искусства, созданного на основе чьей-то истории».
Название показалось Чхунхо знакомым. Он вспомнил, что уже несколько раз проходил мимо этого места во время своих прогулок по улице Пэксоктонгиль. Взгляд остановился на описании, которое гласило, что история любого человека, если она понравится работникам галереи, может найти отражение в произведении искусства.
– Что насчет моей истории? – задумчиво протянул Чхунхо, не в силах оторвать взгляд от листовки.
Он подумал, что когда-нибудь обязательно туда заглянет. А потом вдруг решил: почему бы не прямо сейчас? Ноги сами понесли его в нужную сторону.
Да, Чхунхо хотел, чтобы его оставили в покое. И в то же время остро ощущал желание выговориться, излить душу. Вокруг не было никого, с кем можно поговорить, и порой за целый день он едва произносил пару слов. Поэтому, вместо того чтобы подняться в гору, Чхунхо почти бежал вниз по дороге к художественной галерее.
Когда он вошел в выставочный зал, комья грязи, налипшие на его походные ботинки, рассыпались по полу. Чхунхо на мгновение смутился, но быстро взял себя в руки и осторожно двинулся в сторону экспозиции – к единственному произведению, как и было указано в буклете. Он настороженно осмотрелся по сторонам и только после этого обратил внимание на полотно. Первый раз в жизни он пришел в галерею, чтобы насладиться искусством. До этого Чхунхо лишь безучастно разглядывал репродукции в книгах или мельком смотрел на картины и фотографии, выставленные вдоль оживленных улиц. Его окутала холодная отчужденность. Даже шуршание собственной одежды, казалось, доносилось до него из какого-то иного измерения. Чхунхо привык находиться в знакомой обстановке, следовать четко установленному распорядку дня. Теперь, входя в «Комнату историй», он испытывал странные чувства, от которых по коже бежали мурашки.
Сев за небольшой столик на возвышении, Чхунхо взял ручку и придвинул к себе лист бумаги. Попытался что-то написать, но тут же их отложил. Ему казалось, что все это зря, – ну кто обратит внимание на его историю? Однако внутреннее упрямство оказалось сильнее: «Почему бы не попробовать? Что в этом такого страшного?» – подумал он и снова взял ручку. На этот раз в груди поднялась целая буря эмоций. «Что ты здесь забыл? Ты ведь не такой. Тебе не нравятся подобные вещи». Охваченный внезапным волнением, Чхунхо невольно сгорбился. В обычной ситуации он бы просто встал и ушел, потому что привык поддаваться своим сиюминутным порывам.
«Ладно, напишу хотя бы строчку. Вдруг больше сюда никогда не вернусь», – собрался с духом Чхунхо. И, сжав ручку покрепче, начал писать, с усилием выдавливая буквы на бумаге.
Пожалуйста, нарисуйте мою утраченную молодость.
Если бы только можно было снова увидеть себя молодым… Не знаю, возможно ли это, но я хочу убедиться, что тоже когда-то был полон сил. Я устал видеть каждый день в зеркале старое, морщинистое лицо. Если же Вы собираетесь просто нарисовать дряхлого сварливого старика, то не утруждайтесь. Но если Вы сможете показать ту искру жизни, что, возможно, все еще теплится во мне, если сможете вернуть ее мне хотя бы на картине, то, умоляю, нарисуйте. Прошу!
Заявитель: Ким Чхунхо
Чхунхо закончил писать, но все еще сидел, сгорбившись над листом. Он думал, что, возможно, его раздражает. Куда более невыносимым старость неизбежна, что с годами человек становится все более одиноким, теряет смысл жизни и каждый новый день для него превращается просто в поток времени. А следующим шагом будет смерть. Чхунхо вспомнил, как иной раз просто лежал в постели и тихо плакал.
Когда он вышел из галереи, мир вокруг выглядел не так, как раньше. Зелено-золотистые листья на деревьях теперь казались алыми. Осень брала свое, вторя пустоте в сердце Чхунхо. Он брел по дороге, усыпанной опавшими листьями.
Вернувшись домой, Чхунхо обратил внимание на непривычную тишину. Обычно в это время ребенок из квартиры этажом
