Золото в лазури - Жерар Борегар
– Кто это? – удивился Кэниц.
– Да кто же, как не сам магараджа со своим «великим жрецом» и с «личным секретарем»?! Дерутся, сэр, так, что пух и перья летят!
– Из-за чего?
– А черт их разберет, кто кого, извините, дерет! Они ведь по-английски почти ни слова. По-французски – туда-сюда. Да вы то, сэр, чего, собственно, пожаловали?
Кэниц кратко объяснил, что он пришел предложить магарадже одну сделку.
– Значит, – обрадовался «великий визирь», вы собираетесь не обдирать магараджу, а еще ему кое-что дать? Это было бы отлично! Эй, Тедди! Ты ведь гофмаршал! Пошевеливайся!
Тедди, красноносый ирландец, за десять шиллингов в день исполнявший обязанность его высокопревосходительства гофмаршала двора его светлости магараджи брамапутрского, провел американца в зал аудиенций.
– Посидите, сэр! – сказал он. – Я сейчас вытащу из берлоги всех трех черномазых.
– Мне бы одного раджу повидать! – отозвался Кэниц.
– Как бы не так! Они, сэр, так друг за дружку и цепляются! Друг за другом хвостом тянутся: каждый, видно, опасается, чтобы другие за его спиной какой-нибудь пакости не учинил!
Минуту спустя в зале появились три индуса. Без всякого труда Кэниц узнал магараджу: это был высокий старик со смуглым лицом, кривым носом и отвисшей челюстью..
Увидев американца и небрежно ответив на его поклон, магараджа захрипел:
– Но вы напрасно поторопились! Я еще не нашел бриллианта! Эти проклятые воры запрятали его так ловко, что мне никак не удается отыскать!
– Сам ты вор! – грубо отозвался «великий жрец».
– В кандалы закую! – завопил магараджа.
– Руки коротки! – злорадно откликнулся «первый секретарь».
– Голову оторву!
– Попробуй! Сдачи дадим! – в один голос ответили жрец и секретарь, засучивая рукава.
– Позвольте! О каком бриллианте идет речь? – удивился Кэниц.
– Стойте! Разве вы не приказчик ювелира с Реджент-стрит? – осведомился магараджа.
– Ничуть не бывало! Я по особому делу!
– Денег нет!
– Да, да! Денег нет! Ни гроша не получите! – в один голос прохрипели жрец и секретарь.
– Да на кой мне черт ваши деньги? – рассмеялся Кэниц. – Я сам явился предложить вам деньги!
– Значит вы богаты? – заинтересовался магараджа. – Ну, так купите у меня бриллианты! Пока не купите бриллиант, я ни о каких других сделках говорить не стану! Бриллиант отличный. Мне в старые годы за него семь тысяч фунтов давали.
– Покажите! Может быть, и куплю! – ответил Кэниц, который любил бриллианты и знал в них толк.
– Показать? Да как, если эти жулики украли и запрятали их так, что я найти не могу? – завопил магараджа.
– Сам жулик! Мою митру украл и продал – отозвался великий жрец.
– А у меня рубиновый пояс стащил и по кускам заложил ростовщикам! – поддержал его «секретарь».
– Вверх ногами повешу – неистовствовал магараджа.
– Руки коротки – огрызались его «верные подданные».
Немалого труда стоило Кэницу успокоить разбушевавшихся «друзей» и изложить свое желание найти дубликат пресловутой марки «Золото в лазури».
– Так вам эта дрянь нужна? – вымолвил пренебрежительно магараджа. – А я думал продать вам что-нибудь за порядочную сумму…
– Да я за деньгами не постою! – ответил Кэниц. – Видите ли, я собираю разные марки…
– Это у вас наследственное, верно? – покрутил пальцем у лба магараджа. – От пьянства что ли или от курения опиума?
Он явно считал Кэница за полоумного. Но американец не обиделся.
– Вас это не касается. Продайте мне марку – сказал он сухо.
– А сколько вы дадите? – заинтересовался магараджа.
И потом, не дав Кэницу времени ответить, добавил:
– За бриллиант пять тысяч фунтов стерлингов! За марку сто фунтов! Идет?
– Идет, если бриллиант не из бутылочного стекла.
– Так вы за этот клочок бумаги сто фунтов отдать готовы?
– Даже двести!
Неожиданно магараджа сорвался с трона и двинул в ухо великого жреца.
– Подлая тварь! – закричал он, задыхаясь от злобы. – Жулик, мазурик, грабитель! Ты надул, ты ограбил меня. Ты мне сказал, что лазурная марка один фунт стоит. И ты… ты продал ее, а деньги припрятал!
Удар была так силен, что бедный жрец свалился с ног. И, о чудо! Из его другого уха выскочил какой-то предмет, обернутый в шелковую бумажку, и шариком покатился по грязному паркету зала.
Секретарь ринулся схватить этот предмет, но магараджа пинком ноги в брюхо заставил распластаться и его.
– Бриллианты! Мой последний бриллиант! – вопил он, подбирая с пола драгоценность.
Жрец и секретарь одновременно кинулись на сверженного владыку. Завязалась драка.
Вырвавшись от своих верных и преданных слуг, магараджа сунул в руку Кэницу роскошный бриллиант чистейшей воды, крича:
– Спрячьте! Не давайте этим разбойникам!
И, в самом деле, жрец и секретарь были, кажется, готовы наброситься на американца.
– Цыц! Ни с места прикрикнул тот. Я покупаю этот бриллиант!
– Деньги – мне! – визжал магараджа.
– Деньги, нам, сэр! – хрипели и стонали жрец и секретарь.
– Замолчите! – приказал Кэниц, понявший, что добром с ними не сговоришься. Постыдитесь! Вы готовы друг другу горло перегрызть!
– Да, да! Эти ядовитые змеи готовы задавить меня! – хныкал магараджа.
– Да, да! – стонали жрец и секретарь, один держась за распухшее ухо, другой за живот. Этот шакал загрыз бы нас обоих, если бы только мог!
Восстановив спокойствие, Кэниц заявил:
– Я плачу пять тысяч за бриллиант. Сумма порядочная. Вы, очевидно, друг перед другом в долгу, и кто кому больше должен, не разберешься! Ну, так вот же вам мое решение: я плачу всем троим по равной доле. И ни звука! Или берите бриллиант обратно и грызитесь, сколько вам будет угодно!
Поворчав, индусы согласились. Кэниц выписал три чека и отдал им.
– Ну, а теперь-кому продана марка? – спросил он.
– Почем я знаю? – пожал плечами магараджа.
– Говорите вы! – предложил жрецу Кэниц. Даю десять фунтов стерлингов!
– Дайте мне двадцать, я скажу! – отозвался секретарь.
– Мне тридцать! Я скажу! – прохрипел магараджа.
Казалось, они снова подерутся.
Но Кэниц примирил их, предложив дать по десять фунтов на брата.
– Марка продана парижскому торговцу марками месье Лемуанье три дня назад! – наконец услышал он.
Естественно, что после этого он не оставался ни минуты во дворце раджи, а, швырнув на пол пригоршню золотых монет и не заботясь о том, как индусы поделят их, вышел на улицу и вздохнул свободно.
Утром
