Счастье в добрые руки - Ольга Станиславовна Назарова
Ни бабушка, ни дед, ни мама так и не поняли, зачем Сашка настояла на передаче акций Ларисы её родителям. Да, формальный повод – упрощение перерегистрации компании, а настоящий знала только Сашка, бдительно наблюдавшая за событиями.
– Что ж делать, если у меня натура собачья? – как-то пришло Сашке в голову, – За своих сожру без раздумий, а если перестал быть своим – не обессудь, обидеть никого не позволю!
Вот она и теперь занималась тем же самым – не собиралась позволять брату обижать маму!
– Да и поразмыслить не мешает… и с чего бы это там всем так пригорело – срочно Данечку приманить? Нет понятно, что он «их порода», но почему сейчас и так срочно? И как в это во всё вписывается красотка сойка-Зойка?
Сойкой Саша прозвала новую папину любовь из-за страсти к блестящим побрякушкам.
– Нетипично, однако! А значит, надо посоображать! А пока – помочь маме вещи нашего голубя перелётного сложить. Ишь, птичка… тут поел, нaгaдил, и дальше полетел! Я ж не мама, я и пинком сопроводить могу! Только вот мне любопытно, а раз так, будем действовать умнее!
Глава 5. Здрасьте, это я, ваша неожиданность
Когда открылась входная дверь, то первой в квартиру вошла мрачная решимость, а уж за ней – Даня.
Он морально готовился к ссоре аж с самого отцовского дома, вспоминая инструкции.
– Она плакать будет! – говорил он.
– А ты ей скажи, что отец тоже имеет право участвовать в твоей жизни! Что у него тебе лучше! – улыбаясь, инструктировала его Зоя.
– Да-да! А ещё скажи, что у папочки тебя понимают и поддерживают! – увлеченно рассказывала бабВаля. – И что бабушка тебя тут любит по-настоящему!
– Но плакать же будет! – вздыхал Даня.
– И ничего такого страшного! Поплачет и перестанет! – отмахивалась Валентина Петровна.
– А Сашка вообще сказала, что в следующий раз, если я маму расстрою, то она меня треснет!
– Бить детей нельзя! Пригрози ей, что опеку вызовешь! – встрепенулась бабушка. – Ишь, торгашкина дочка, и сама такой стала! Я всегда знала, что она не в мою породу!
Даня закатывал глаза, переглядывался снисходительно с Зоей, которой тоже надоели все бабкины ворчания про «породу».
А Зоя дополняла:
– Нет-нет, Валентина Петровна, что вы! Нельзя Дане в опеку звонить!
– Почему это нельзя? Можно! Не имеет права эта торгашка на моего внука руками махать!
– Так могут приехать и изъять Даню.
– Так мне и отдадут!
– Вам – нет. Могли бы отдать отцу, но у него же жилья в собственности нет. Вот купит Макс квартирку, тогда – другое дело. А пока нельзя!
– Ааа, ну да! Тут ты права! – кивала бабушка. – Так, Данечка, значит, пока никуда не звони, но сестре пригрози! Понимаешь, да?
– Пригрожу! – воинственно обещал Даня, не сознавая, что его, как фаршированного гуся, буквально распирает начинка из чужих идей, фраз, мыслей…
Вот такой напичканный гусеДань и пришел домой, старательно припоминая всё, что он должен сказать рыдающей у входа матери.
В том, что она будет встречать его именно так, Даня ничуточки не сомневался.
Правда, у двери её не было, да и рыданий было не слышно.
Мама выглянула из кухни, улыбнулась мрачному сыну и уточнила:
– Как дела? Ужинать сейчас будешь или попозже?
Даня рассердился. Ну что за пустоголовая! Он же ей русским языком утром сказал, что У-ХО-ДИТ! А она? Носится с каким-то дурацким ужином, да ещё разговаривает с ним таким тоном, словно у неё всё в порядке и ничего не случилось.
– А! Небось, решила делать вид, что ничего и не было! – решил Даня, чувствуя себя взрослым и умным! На порядок умнее мамы.
Он скинул кроссовки и прошел на кухню – решил, что так будет солиднее, чем кричать из прихожей.
– Мам! Ты что, забыла, о чём мы утром говорили? – серьёзно нахмурясь, начал он, не подозревая, что старательно копирует отца.
– Я ничего не забыла, – спокойно ответила Лариса, как-то слегка выбиваясь из ожидаемого сыном графика рыданий и стенаний.
– Тогда… тогда, какой ужин? Я уже у папы есть буду! А не пустить меня ты прав не имеешь! Я уже взрослый и имею право выбирать! Поняла? А папа имеет такие же права на меня, как и ты, и даже больше, потому что мне у него лучше!
– Да что же тут непонятного? – удивилась Лариса, аккуратно примащивая на блюдце лопатку, которой только что перевернула на сковороде жареную картошку. – Конечно же, ваши права, мой хороший – это святое!
И померещилось в этот момент Дане, что дело идёт как-то не так… слёз нет, криков «не оставляй меня сыночек» как-то не наблюдается, зато в интонации мамы присутствует что-то странное! Словно она посмеивается над ним.
Даня даже головой мотнул, отгоняя странные мысли – не могло такого быть и всё тут!
– Так это… я пойду! Ты слышишь?
– Если ты так хочешь – пожалуйста! – сказала мать абсолютно невозможные слова.
– Я не шучу! – серьёзно предупредил её насупленный Даня.
– Само собой!
– Так это… мне вещи собрать надо!
– Хорошо. Собирай! – разрешила Лариса.
И это тоже было неправильно! Она должна была плакать, утирая слёзы, так, как когда узнала, что папа от них уходит! И потом… чего это он собирать будет, он же не справится! Да и где чемоданы стоят толком не знает.
– А ты мне, что разве не соберёшь? – уточнил Даня.
– Хороший мой, у тебя есть право выбрать с кем жить, у твоего папы есть право забрать тебя к себе, а у меня есть право поесть и отдохнуть после рабочего дня. Я устала и голодна. Чемоданы я тебе достала и поставила в твоей комнате.
– Что? – изумился Даня. Но быстро спохватился, – В смысле, разве ты мне не поможешь?
– Раз ты достаточно взрослый для выбора и принятия важных решений, то и с укладкой вещей справишься. Тем более, что ты ж должен знать, что у тебя и где упаковано. Понимаешь? Вот приедешь ты к отцу, захочешь переодеться, и что? Будешь просить бабушку, чтобы она в твоих чемоданах копалась? Но ты ж этого терпеть не можешь. Или мне будешь звонить, чтобы я тебе сказала, где и что?
Вообще-то о таких мелочах Даня не задумывался, но ничего страшного в этом не видел. Ну, позвонил бы… ачтотакого?
И тут он понял!
– Ааа, так это ты решила, что не станешь мне чемоданы складывать, я сам не смогу собрать вещи и не поеду?
– Если сам не сможешь – попроси Сашку.
