Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - Лев Юрьевич Альтмарк
Яшка прикинул немалые габариты Жени за ударной установкой и даже усмехнулся:
– А как сочетается работа комсорга завода с работой ресторанного лабуха? Партийное начальство не попрекает?
Женя строго покачал головой и возразил:
– В ресторане у них свой барабанщик. Ясное дело, что мне играть там совсем не в кассу. Я – больше на заводских мероприятиях и на турбазе. Между прочим, наша заводская турбаза – отвал башки, если ты ещё не знаешь. Вот поедем туда, когда сезон начнётся, сам увидишь. Зимой там – фантастика, а летом – комарики с во-от такими зубами! Вот там-то я и могу оттянуться как барабанщик по полной программе… Зато в нашем, вернее, в моём распоряжении, повторяю, всегда актовый зал и репетиционная комната. Между нами говоря, я туда иногда даже девочек привожу…
– Да, нескучно у вас! – рассмеялся Яшка.
– Будешь хорошим мальчиком, и тебе ключи от комнаты давать буду, если потребуется… А девочки у нас тут есть – пальчики оближешь! Познакомлю. Ты ещё многого у нас не знаешь!
Настроение у комсорга сегодня, похоже, было превосходное. За неимением болеющего Мартьяныча, ему годился в собеседники и Яшка.
– В обеденный перерыв, – сообщил он напоследок, – ты не иди в столовую. Мы с ансамблем сегодня собираемся в нашей каморке обсудить кое-какие вопросы, там и будет что-нибудь перекусить.
– И выпить тоже? – Яшку даже передёрнуло. – Мне уже хватит. Не могу каждый день.
– Выпить тебе никто не предлагает. Просто познакомишься с ребятами, посмотришь, как мы живём. А там, глядишь, что-нибудь совместное придумаем. Комсомол нас поддержит обеими руками. Как предложение?
– Почему бы нет?!
– Хорошо, зайду за тобой…
Актовый зал на заводе был небольшой, но уютный. Невысокая сцена с трибуной и стандартным гипсовым Ильичом (ну, куда же без него!), глядящим выпуклыми белыми глазами на пустой зал. В углу – сиротское расстроенное пыльное фортепиано с вечно откинутой крышкой. Зато каморка, как её назвал Женя, была просто мечтой поэта. Комнатка небольшая, но светлая, с большим, забранным тонкой решёткой окном, сквозь которое хорошо просматривалась улица. Насколько Яшка успел заметить, в других помещениях – административных, инженерных и цехах – окон почти не было. Всё-таки завод выпускал военную продукцию, о которой шпионам, время от времени заглядывающим в чужие окна, знать не следовало. Там, где сидели Яшкины коллеги-конструкторы, портящие зрение за кульманами, весь день горели лампы дневного света. Как в каком-то подземном бункере из фантастического фильма.
Музыкальной аппаратуры, может, и не особо профессиональной, но новенькой и ухоженной, в каморке было видимо-невидимо. Эх, такую бы нам в институт, когда мы готовились к своим концертам и фестивалям, невольно подумал Яшка, а то почти полрепетиции просиживали и паяли постоянно сгорающие усилители и клеили пластырем хлюпающие ветхие динамики звуковых колонок.
В заводском ансамбле состояли сплошь мужички старше Яшки по возрасту раза в полтора, не меньше. Главный среди них и по совместительству конструктор первой категории из соседнего с Яшкиным отдела Сергей Сухариков – плотный, невысокий и рано поседевший дядька, клавишник и основной ресторанный вокалист.
По дороге в каморку Женя рассказал Яшке, что вместе с Сергеем в отделе работает его жена-мегера, следящая за каждым его шагом, потому что Сергей – ещё тот ходок и не пропускает мимо себя ни одной симпатичной юбки. Даже солистку ансамбля Свету, работающую в отделе технического контроля, и на которую Сергей периодически кладёт глаз и не только глаз, жена из вредности сделала своей лучшей подругой. Правда, сама Света об этом даже не догадывалась и по простоте душевной докладывала ей обо всех похождениях мужа.
– Ну, привет! – поприветствовал Сергей Яшку. – А то Жека нам уже все уши протрубил, что на завод, мол, пришёл новый чувак, который пишет офигительные тексты песен, и его за них даже в гэбуху таскали. Это же такой крутяк!
Немного странно было слышать такие диссидентские речи от вполне солидного и упакованного дядечки, а не от юного длинноволосого студентика, изъясняющегося на молодёжном жаргоне. И ведь он Яшку видел первый раз в жизни, но даже не опасался – вдруг этот новый конструктор, которого привёл комсорг, из стукачей, и сразу же побежит писать донос в ту же презрительно упомянутую гэбуху?..
А кем был Яшка сегодня? Он и сам уже точно не знал, завязал ли с конторой, или его снова вызовут спустя некоторое время. Всё может быть. Но уж на своих новых заводских приятелей стучать он наверняка не станет…
Познакомившись с остальными музыкантами, Яшка огляделся и заметил на небольшом столике в углу, заваленном какими-то радиодеталями и железками непонятного назначения, развёрнутую газету с бутербродами из буфета и бутылку из-под пива с томатным соком. Стандартный набор. Слава аллаху, реторты со спиртом поблизости не оказалось.
– Да ты ешь, – заметил его взгляд Сергей, – тут у нас всё по-братски. В нашем ресторанчике я бы, конечно, угостил тебя чем-нибудь поприличней, но здесь – что есть, то есть…
Пока они перебрасывались словами, Женя уселся за барабаны и принялся что-то довольно неумело, но очень громко выстукивать. Розовое его лицо тотчас покрылось потом, который стекал по груди и по спине, оставляя широкие разводы на белой рубахе. Наконец одна из тарелок сорвалась со стойки и с грохотом покатилась по полу.
– Как вы его держите в барабанщиках? – шепнул тихо Яшка. – Он же играть совершенно не умеет!
– Думаешь, не вижу?.. А куда деваться? – невесело подмигнул в ответ Сергей. – Без его согласия нас к этой комнатке и на пушечный выстрел не подпустили бы. А с ним мы можем иногда даже инструменты на халтуру вывозить. Своих-то ресторанных у нас, конечно, комплект, но кому захочется её по халтурам трепать?.. Поэтому и приходится терпеть. Нужно чем-то жертвовать. Пускай он считает себя хорошим барабанщиком, а мы помалкиваем, лишь поддакиваем ему…
Тем временем Женя поймал укатившуюся тарелку и вернулся к Сергею и Яшке:
– Ну как? Познакомились? Вот и здорово! Я не сомневался, что творческие люди всегда найдут общий язык друг с другом. Предлагаю, – Женя торжественно выпучил глаза и поднял указательный палец вверх, – сегодня после работы закрепить наше знакомство. Поедем в ресторан
