Дни убывающего света - Ойген Руге

в конце концов оказалось разумным и правильным, только бесполезную печку, которую она никогда не топила, вопреки совету Курта (страхи Курта насчет крушения мира: кто знает, настанут тяжелые времена, тогда печка снова понадобится), ей всё-таки надо было убрать. И чердак надо было сразу достроить, вместо того чтобы по настоянию Курта делать перерыв — потом так сложно заново включаться.

Ирина помыла очищенный, но не разрезанный картофель (именно не разрезанный!), слила воду, посолила и потрясла в закрытой кастрюле, чтобы распределить соль. Затем аккуратно влила кружку воды, держа кастрюлю наискосок, чтобы не смыть соль. Всего одну кружку! Чтобы придать картошке характерный вкус, ее нужно тушить, а не варить.

Она поставила воду для клёцек и начала тереть другие, уже сваренные и охлажденные картофелины для теста на клёцки, когда в кухню вошли дети.

— Мы накроем на стол, — сказала новая подружка.

— Мы накроем на стол, — подтвердил Саша.

— Вы даже не знаете, где посуда стоит.

— Я знаю, — возразил Саша.

— Александр накроет на стол, — решила новая подружка, а я могу слепить клёцки.

— Я сама это сделаю, — сказала Ирина.

Но Саша уже рылся в ящике со столовыми приборами, конечно же, взял не те приборы, и когда Ирина вручила ему правильные, новая подружка уже лепила — своими не слишком ухоженными ногтями — клёцки.

— Но туда еще надо добавить сухарики, — сделала замечание Ирина.

— Знаю, — ответила новая подружка. — Моя бабушка из Тюрингии!

Ирина была вынуждена заняться салатом из редьки, колола грецкие орехи, смешивала всё со сладкими сливками, попробовала на вкус.

— Соль в воде для клёцек уже есть? — спросила новая подружка.

Божечки, она чуть не забыла. И полить гуся, черт побери, совсем сбилась!

Быстренько взяла прихватку, вытащила гуся из духовки и встряхнула гусятницу, чтобы подчерпнуть со дня кипящую подливу.

— Он же совсем черный, — сказала новая подружка.

— Это гусь по-монастырски, — возразила Ирина.

Разделывали за столом, распределяли в соответствии с причитающимися каждому частями гуся: сначала бедрышки — одно достанется Саше, это и так понятно. Второе бедрышко она предложила новой подружке. Курт и остальные господа в возрасте и так предпочитают белое мясо.

Новая подружка посмотрела на Сашу — он что не сказал?

— Ах да, — сообразил Саша, — Мелитта вегетарианка.

— Как это — вегетарианка?

— Мама, она не ест мясо.

— Но это же птица, — не поняла Ирина.

— Я маленький кусочек попробую, — сдалась новая подружка. — Но не бедрышко целиком.

Ирина оглядела всех — и взгляд упал на Надежду Ивановну: Как миленькая будешь сегодня есть рождественского гуся.

— Давай-ка тарелку, — велела она.

Надежда Ивановна протянула тарелку. Ирина подцепила вилкой бедрышко, но зацепилась только корочка. Она положила на тарелку Надежды Ивановны корочку, чтобы на второй попытке доложить мяса, но в этот самый миг Надежда Ивановна отодвинула тарелку.

— Мне достаточно!

Бедрышко плюхнулось на скатерть.

— Ну черт подери!

Ругаться Ирина могла всё еще только по-русски.

Надежда Ивановна перекрестилась. Ирина шмякнула ей на тарелку бедрышко.

На мгновение за столом воцарилось необычное молчание, пока Шарлотта, которой казалось инцидент напомнил о существовании Надежды Ивановны, не начала болтать, таким тоном, подчеркнуто безобидным, что это даже почти обидело Ирину:

— Nadjeshda Iwanowna, kak nrawitsja warn и nas?

— Да я уже была здесь, — ответила Надежда Ивановна.

— Да, — продолжала Шарлотта, — но теперь вы тут живете, у вас собственная комната.

— Хорошая комната, — ответила Надежда Ивановна, — всё хорошо. Только телевизор надо было купить в Москве.

— Но, мама, — вмешалась Ирина, — я же купила тебе телевизор! У тебя же есть телевизор!

— Да, — согласилась Надежда Ивановна. — Но было бы лучше, если бы купили его в Москве.

— Ерунда какая, — рассердилась Ирина. — Как будто у нас и так недостаточно багажа было! И вообще, телевизор, который я тебе купила, намного лучше любого, который мы купили бы в Москве.

— Да, но если бы мы купили его в Москве, — настаивала Надежда Ивановна, — то он бы говорил по-русски.

Все засмеялись, Вильгельм дважды: один раз, когда смеялись все, второй раз, когда Саша перевел ему диалог. Затем он заметил:

— Но в принципе и в Советском Союзе есть очень хорошие телевизоры.

Снова воцарилось молчание.

Затем новая подружка сказала:

— Ну что, я должна сказать — всё безумно вкусно. Такого вкусного грюнколя я еще никогда не ела!

— Превосходно, — произнесла Шарлотта, которая, по ее утверждению, голодала сегодня весь день, но тем не менее ела воробьиными порциями.

— А я вот не могу мясо прожевать, — пожаловался Вильгельм.

А Курт продолжил:

— Мясо превосходное. А вот картофель, честно говоря, не до конца проварился.

Тогда жри клёцки, подумала Ирина, но ничего не сказала. Подавила злость. Так оно и было: если бы она сама накрывала на стол, всё было бы без сучка без задоринки. Но когда на ее кухне толкутся посторонние…

Она попробовала кусочек гуся (до сих пор не положила себе мясо, так как была сыта потрошками), и правда — гусь мог бы быть и понежнее.

К салату с редькой никто не прикоснулся.

А вот пудинг имел успех.

Убрать со стола:

— Давайте сюда тарелки и сидите, — велела Ирина, так решительно, что даже новая подружка не решилась встать.

Надежда Ивановна всё еще безуспешно глодала бедрышко — оно не убывало. Вильгельм завел пластинку «когда-мы-были-в-Москве».

Ирина отнесла остатки гуся на кухню.

Счистила с тарелок краснокочанную капусту и грюнколь.

От клёцек тоже больше половины осталось.

Села на единственный кухонный стул, вставила в рот сигарету.

Вспомнилось: бабушка Марфа, мама Надя и она — три фигуры, молча склонившиеся над чугунком, в котором среди капусты плавают серые полосочки свинины.

Отчего становятся вегетарианцами? Эта женщина болеет? Или ей жалко животных?

В кухню зашел Саша:

— Ну, присаживайся, выкурим по одной.

Он вытащил сигарету из ее пачки «Club», Ирина поднесла ему зажигалку.

— Ты грустишь, мам?

— Нет, с чего?

Они молча сделали пару затяжек. Ирина заподозрила, что Сашу отправила новая подружка.

— Почему она вегетарианка?

— Она не совсем вегетарианка, иногда ест мясо.

— Но нам же нужно мясо, — воскликнула Ирина. — Человеку нужно мясо!

— Мама, но ты же не можешь из-за этого отвергать человека.

— Но я не отвергаю ее, я просто спрашиваю!

Они покурили.

— Милая девочка, — сказала Ирина.

— Да, она такая, — сказал Саша.

Еще покурили.

— Для меня самое важное, что ты счастлив, — сказала Ирина.

За окном пролетела пара снежинок. Упали в уже почерневший от сумерек сад, исчезли.

Саша потушил сигарету.

— Тебе тут помочь?

— Ах, Саша. Иди уже в комнату, я сейчас кофе сделаю.

Саша обхватил Ирину за плечи, приподнял и прижал к себе.

— Ах, Сашенька, — сказала Ирина.

Как это