Это снова ты - Алекс Хилл

Стираю слезы и позволяю Диме снова себя увидеть. Широко улыбаюсь и стараюсь не моргать, чтобы не разреветься.

– Было потрясающе. И так. Спасибо.

Он настороженно хмурится и опускается на меня. Нос к носу, глаза в глаза.

– Ты правда хочешь, чтобы это был я? Ксю, я не могу принять такое решение, но если ты скажешь… Если для тебя это важно…

– Я не буду тебя заставлять. Это уже перебор.

– Все не так…

Его ломает, да и я сама растерта в крошку. Куда ни ступи, вокруг одни осколки, красивые, блестящие, но такие острые.

– Я люблю тебя, Дим. Так сильно люблю и хочу тебя, – признания льются против воли, их не удержать и не скрыть. – Но больше всего я хочу… не то чтобы взаимности, а-а-а… Как бы это сказать? Ты важен для меня. Невероятно важен. Я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо. Чтобы это не стало новым бременем и причиной сожалений.

Он прижимается своим лбом к моему. Зажмуриваюсь и кусаю губы. Не понимаю, как правильно объяснить, – слишком сложно. Слишком туманно и запутанно. Чувствую плавное прикосновение губ к щеке. Дима ловит мои слезы, а его рука скользит между наших тел.

– Ты мой самый любимый крест, Ксю. Самый. И я так боюсь тебе навредить, а ты не оставляешь мне безопасных вариантов. Я мудак при любом раскладе.

– Может, это и хорошо? Потом я возненавижу тебя и точно отстану.

– Обещаешь?

Чувствую жар и давление. Хватаю ртом воздух, но больше ничего не происходит. Дима ждет ответа, замерев у новой линии старта.

– А это обязательно?

– Хотя бы постарайся.

– Тогда обещаю постараться.

– Хорошо, а теперь расслабься, ладно? Поначалу может быть неприятно.

– Угу, – киваю я.

Меня ничего не пугает. Слушаюсь его, и это самое естественное, что может быть. Дима нежен, осторожен, порой даже строг, но лишь поначалу. Ощущения и впрямь болезненнее, чем я думала, но зато после… Я уже ни о чем не думаю, эпицентром Вселенной становимся мы. Вместе! Голоса сливаются, дыхания смешиваются, чувства одни на двоих. В каждом движении, в каждом новом рывке во мне что-то меняется. Пока не знаю, что именно и как это проиграется. Знаю лишь, что шкатулка желаний наполняется богатым сиянием, которое может осветить весь мир.

– Ксю, – слышу голос Димы, подрагивая от ритмичных толчков.

Счастливо зажмуриваюсь, и это не заслуга физических ощущений. Я с трудом понимаю, что происходит, а вот эмоции… Их столько!.. Такие невозможные мутации…

– Все хорошо. Мне нравится. Продолжай.

– Еще немного быстрее?

– Да, давай!

Мой стон больше похож на визг. Живот обдает густым жаром, ноги дрожат, а я все наблюдаю за движущейся рукой Димы. Шкатулка полна под завязку.

Несколько секунд уходит на то, чтобы восстановить дыхание и собрать себя по деталькам, разлетевшимся во все стороны. Дима смотрит на мой живот и поджимает губы. У него на лице такая паника, что мне становится до жути смешно. Идеальный Зимин забыл про презервативы. Он и правда ужасен. И я тоже, потому что мне все равно.

– Может, сделаешь что-то, пока не засохло? – хихикаю я.

Дима переводит взгляд на меня и удивленно моргает:

– Не вижу ничего веселого.

– Дим, если я сейчас поклянусь, что впредь всегда буду предохраняться, тебе станет полегче?

– Станет. Принесу полотенце и Библию.

Он поднимается с кровати и уходит. Слышу, как шумит вода в ванной, и прижимаю ладонь к груди, одурманенно улыбаясь. Алкоголь уже выветрился, в крови другой яд. От него пульсируют вены, покалывает ступни и шевелятся волосы на голове. Ломка будет жуткой, уже начинается. Дима возвращается через несколько томительных минут и вытирает меня влажной махровой тканью. Ложится на бок рядом, опершись на локоть, а у меня хватает сил, только чтобы повернуться в его сторону.

– Как ты? – заботливо интересуется он.

– Отлично. Только было быстрее, чем я предполагала.

– Ну извини.

– Нет. Ты что! Мне понравилось, даже слишком. И я почти не истекаю кровью.

– Так и должно быть.

– Тебе виднее. Ты же у нас опытный сердцеед.

Дима очаровательно улыбается, протягивает руку и заправляет волосы мне за ухо. Медленно моргаю и тоже растягиваю губы в сонной улыбке. Молчим какое-то время, просто глядя друг на друга, и в эти волшебные мгновения все границы как будто стираются, а пропасти соединяются. Нас ничто не разделяет, нам ничто не мешает.

– Хочешь еще чего-то? – спрашивает Дима.

– Я бы поела, – отвечаю сквозь короткий смешок, потому что желудок и правда неприятно липнет к позвоночнику.

– Отнести на кухню тебя или сюда еды принести?

Выбираю поездку на руках. За следующие полчаса сметаем все, что есть в холодильнике, болтаем о сущей ерунде и подшучиваем над Мытькой, который тоже решил устроить себе ранний завтрак. И это тот самый момент, когда хочется, чтобы время остановилось. Хочется задержаться здесь подольше, а может, и остаться навсегда, пожертвовав всем, что ждет впереди. Пик счастья. Вершина моих мечтаний. Вот так незатейливо, ночью на кухне вдвоем, уютно и спокойно. С принятием, пониманием и нежностью в каждом взгляде и слове. Но время бежит. Половина пятого утра. Светает. Приближается «завтра», которое вернет все на свои места.

Прибрав беспорядок на балконе и кухне, выходим с Димой в прихожую, и я уже собираюсь пожелать ему сладких снов, прежде чем уйти в гостиную, как он вдруг берет меня за руку. Я крепко хватаюсь за его ладонь, не задавая лишних вопросов, и позволяю отвести меня в спальню. Светлеющее небо озаряет комнату, и я замечаю портрет на комоде.

– Он убьет меня, если узнает, – тяжко вздыхает Зимин, глядя на нарисованное лицо моего брата.

– Я не позволю. И болтать об этом тоже не собираюсь, поэтому не волнуйся. Хорошо?

– Ладно, моя маленькая защитница. Я на тебя рассчитываю, – сонно бормочет он, утягивая меня за собой.

Забираемся в кровать, переплетаем ноги и руки. Веки тяжелые, тело слабое.

– До завтра, Ксю, – шепчет Зимин.

– Да, Дим, – отвечаю я, целуя его в шею, – до завтра.

* * *

Максим все еще не может поверить, что в его квартире уже больше суток находится малознакомая девушка, а он еще ни разу не подумал о том, чтобы попросить ее удалиться. Он даже поменялся на субботнюю смену с другим барменом, дабы остаться дома и провести время с ней. Это совсем не похоже на Максима, только никакого внутреннего сопротивления нет. После жаркой ночи они полдня провалялись на диване: смотрели фильмы, смеялись над актерской игрой и сюжетными