Суп без фрикаделек - Татьяна Леонтьева
Как выкрутиться?
На периферии сознания замаячила мысль о папе. Что если попросить деньги у папы? Он пришлёт, и… маме просто можно будет ничего не говорить. Можно будет вернуть ей папины деньги вместо тех, что были у меня с собой… Но сможет ли папа прислать столько же? И смогу ли я набраться дерзости и вообще об этом попросить?
До общаги мы добрались, когда уже темнело.
Дядя Володя сразу заметил наши похоронные лица и учинил допрос.
Ох, девочки, девочки… – качал он головой. – Ладно, что сделано, того не воротишь. А может быть, и воротишь… – хитро улыбнулся он. – Чувствую, пора звонить Батору!
– Дядя Батор! Дядя Батор! – расцвела Алёна.
И через час мы уже садились в машину к дяде Батору и мчались по вечерним улицам Петербурга.
Дядя Батор оказался земляком и другом дяди Володи. К тому же он имел какие-то связи в бурятской мафии и мог за один вечер вернуть мои двадцать тысяч. Я воспрянула духом.
Мы высадились на канале Грибоедова и спустились в полуподвальную бильярдную.
– Так, девчонки, рассказывайте, как было дело, – велел дядя Батор. – Что за люди, как одеты, что говорили…
Мы с Алёной, немного взбудораженные атмосферой бильярдной, наперебой стали рассказывать и изображать в лицах то парня, то тётку.
– В паре, значит, сработали, – кивнул дядя Батор.
– Кто в паре? – спросили мы недоумённо.
– Ну вы так и не поняли, что ли? Тётка-то подставная была. Это ж все спектакль для вас разыграли. Вы бы её никогда не переплюнули с её деньгами. У неё их знаете сколько в сумке, этих денег? У таких вот, как вы, дурочек, насобирала…
Мы примолкли. Осознавать глубину своей глупости было непросто.
– Ну а дальше? – поторопил Батор. – Как всё закончилось?
Я пошла снимать с карты две тысячи…
– А! На мороз, значит, ходила.
– Мороз? – переспросила я.
Ну, выражение такое – «ездить на мороз». Когда клиент не только всё отдаёт, что при нём, но ещё и домой едет за деньгами или идёт в банк. Две тысячи для них – это копейки… Не стали связываться…
– А если бы было больше?
– С тобой бы пошли вместе. И пошли бы, и поехали, такси бы вызвали, тоже подставное… Всё отработано!
Мне хотелось закрыть лицо руками, чтобы никого не видеть и чтобы меня никто не видел.
– Ладно, – улыбнулся Батор. – Может, ещё можно вернуть хотя бы часть. Я тут позвонил одному человечку, он подскочит, переговорим с ним…
Пока ждали «человечка», мы ужинали, пили чай, а дядя Батор с дядей Володей сменили тему и предались воспоминаниям, хохоча и хлопая друг друга по плечу.
А потом к столику подошёл «человечек», Батор спрятал улыбку и вышел с товарищем на улицу. Вернулся спустя несколько минут.
– Всё узнал, – подвёл он итог. – Да, был сегодня такой случай, но мы опоздали, деньги уже дальше пошли. Если бы раньше немного подсуетились, можно было бы хоть половину отжать…
И вот тут мне наконец захотелось заплакать.
Алёна с папой заметили это и стали меня веселить.
– А что, Батор, давай девчонок покатаем по Питеру?
И мы поехали кататься.
На следующий день я позвонила папе, рассказала о случившемся и попросила прислать сколько-нибудь денег. Папа долго задавал вопросы и огорчался моим ответам. Прислал шесть тысяч.
Объявили результаты экзаменов. Алёна получила двойки и не прошла. А моих баллов хватало только на платное обучение. Я отправилась к Даше с Женей попрощаться и заодно отчитаться маме по телефону насчёт экзаменов. Про деньги я пока говорить не решилась.
– Сколько стоит платное? – напирала мама по телефону.
– Сорок две тысячи в год!
– В общем, сиди там и не дёргайся. Я буду платить. Я готовилась, я уже всё решила.
– Нет, мама, нет, ни за что на свете! Никакого платного! Поступлю на следующий год. Я как раз разобралась, что тут за требования…
Препирались мы долго. Мама называла меня «глупым ребёнком», хвалила за баллы и уверяла, что на бесплатное можно поступить только по блату.
Знала бы она о проклятой Апрашке…
Нет. Конечно, никакой платной учёбы я не заслуживала.
Алёна осталась в Питере, чтобы весь будущий год ходить на курсы. Мы обменялись адресами и обещали друг другу писать. Так и не признавшись маме, я купила билет на папины деньги и поехала домой.
В поезде лежала на верхней полке лицом к стене и едва реагировала на реплики нижнего соседа-кавказца.
– Совсем не ешь ничего, девушка, болеешь, что ли?
– На диете… – чуть слышно отвечала я.
Я ничего с собой не взяла в дорогу и почти ничего не съела за трое суток. Не хотела менять оставшиеся купюры. Я всё не могла расстаться с мыслью, что можно как-то замазать этот инцидент. Отдать маме остаток денег и сказать, что остальное я протранжирила. Но такая версия не годилась хотя бы потому, что я никому не успела купить подарков. Хороша бы я была: спустила все деньги, а маме с сестрой даже крошечного сувенирчика не привезла.
Вокзал, маршрутка, остановка. Я иду к дому сквозь берёзовую рощу и на середине останавливаюсь. Я так ничего и не решила! Что говорить? Как объяснять?
Еле передвигаю ноги.
Но вот и дом, и лестница, и дверь. Мама встречает меня, как будто я пришла со щитом. Она гордится даже тем, что я набрала баллы для платников.
– Мама, – говорю я с порога, – в Питере со мной кое-что случилось. Нехорошее.
Мама с ужасом оглядывает меня. И я всё рассказываю, монотонно, на одной низкой ноте, время от времени набирая в лёгкие воздуха.
– Всё понятно, – заключает мама, – это же цыганка была, да? Цыганка?
– Ну… не знаю…
– Это гипноз, Танечка… Они кому угодно могут голову заморочить – хоть профессору, не только тебе… Были случаи.
Неужели мама меня ещё и оправдывает?! Но вот она наконец переключается на другую мысль.
– Подожди, – говорит она, – так а на какие деньги ты там жила? Ты на что билет-то купила?
– Мне прислал… папа, – сознаюсь я и заливаюсь краской. Слово «папа», как обычно, даётся мне плохо.
Мама срывается с места, бежит в ванную и запирается. Из-за двери я слышу её громкие рыдания. Подхожу и тихонько скребусь:
– Ма-ам… Ну ма-ам… Ну прости меня, ну пожалуйста…
– Уйди! – говорит мама страшным голосом, и я ухожу в комнату пережидать. Хочется свернуться в комок, превратиться в точку, исчезнуть.
Всё противно, и я себе противна. Чувство непоправимого меня душит. Бесконечная мысль движется по кругу: а если бы я не взяла с собой эти деньги…
