Сны деревни Динчжуан - Янь Лянькэ
Гэньбао смотрел на брата умоляюще и одновременно смущенно, и Гэньчжу нарушил молчание. Гэньчжу вдруг нарушил молчание и спокойно проговорил:
– Гэньбао, вези парты туда, откуда взял.
Гэньбао непонимающе посмотрел на брата.
– Делай, как я говорю. Вези парты назад.
Гэньбао помялся на месте и повез тачку с партами к школе. Парты бились о тачку, их скрежет серой пылью оседал на воротах. И больные со смутной досадой смотрели, как тачка с партами скрывается в глубине школьного двора. Никто не знал, что взбрело в голову Гэньчжу, почему он скомкал концовку такого замечательного представления. Солнце висело ровно над школьным двором, и весенние запахи сгущались, с равнины веяло влагой свежей травы и раскрывшихся почек, а воздух стал мягким, совсем как на речном берегу.
Дед не ожидал такого исхода. Не ожидал, что Гэньчжу согласится с ним и даст заднюю. Он вдруг почувствовал себя виноватым перед Гэньчжу, виноватым перед женихом и невестой, поглядел, как щупленький Гэньбао везет парты на дальний конец школьного двора, как разгружает тачку, и сказал:
– Я раздобуду вам столы для свадьбы. Ни за что не поверю, что во всей деревне не наберется десятка обеденных столов.
– Обойдемся, – холодно улыбнулся Гэньчжу. Сухо улыбнулся Гэньчжу. Сухо улыбнулся моему деду и протиснулся мимо него за ворота. Вышел за ворота, задев деда плечом, и лицо его налилось прежней каменной синевой, а на шее вздулись жилы, словно зеленые ивовые ветви, продетые под кожей. Гэньчжу холодно задел деда плечом и направился к деревне, провожаемый взглядами толпы. Неторопливо направился к деревне, похожий на пень без веток, плывущий по равнине, плывущий по ранней весне.
Весна началась, и все растения дали побеги. И все события должны были прорасти побегами следствий.
4
Все события связаны, как звенья в цепочке.
За одним звеном всегда идет следующее.
Цзя Гэньчжу явился в Динчжуан, и вскоре после этого моя тетя Сун Тинтин сорвалась с места и вихрем покатилась по проселочной дороге. Ураганом понеслась к школе. Она шагала, и лицо ее отливало той же восковой желтизной, и уголок рта подергивался, и за собой она тащила Сяоцзюня, который не поспевал за материными шагами и всю дорогу бежал. И ноги его дробно топотали по дороге, будто по барабану.
Над зелеными пшеничными полями равнины зыбился голубой свет. И на пустошах, на брошенных полях из земли пробивалась бледная зелень, тянула голову, хотела посмотреть, что творится в мире. В соседних Лючжуане и Хуаншуе все здоровые вышли на свои поля, пололи озимую, поливали яровую. Издалека они напоминали траву, которую воткнули в землю пучками и оставили качаться на ветру. Тетя шагала по серой блестящей дороге, неслась по дороге, таща за собой Сяоцзюня, в точности так же, как той ночью Дин Сяомин волок за собой пойманную в кладовке Линлин.
Был полдень, время готовить, время обедать, но в Динчжуане сегодня не готовили, не обедали. Те из женщин, у кого горел огонь в печи, теперь его погасили. У кого котелок успел разогреться, залили его холодной водой. У кого и еда была по чашкам разложена, убрали чашки обратно на кухню. Люди не знали, что случилось, но как будто догадывались, чтó сейчас случится, и вся деревня от мала до велика увязалась следом за Сун Тинтин и вихрем неслась за ней к школе. Там, где прокатывался этот вихрь, висели клубы пыли, словно от Динчжуана к школе проскакала конница.
Кто-то из деревенских встал в воротах, браня жену:
– Тебе что там, медом намазано? А ну катись обратно!
И жена его оторвалась от толпы и вернулась домой.
Чья-то старуха вышла на середину деревни, ворчит:
– Мало вам от лихоманки смертей? Хотите всей толпой человека до петли довести?
И ее сыновья или внуки встали на месте, встали у края деревни и не пошли дальше.
А другая женщина, наоборот, забрала у детей чашки с едой и говорит:
– Ну-ка ступайте, поглядите, что там творится.
И ее сын с дочерью побежали к школе следом за толпой.
В Динчжуане целых два года не видели таких представлений. С тех самых пор, как началась лихоманка, в деревне не видели таких представлений. И сегодняшнее представление веселья сулило даже больше, чем концерт Ма Сянлиня. Сегодняшнее представление было настоящим – не то что сказы на сцене.
В школе к тому времени страсти уже улеглись. Чжао Сюцинь с двумя помощницами отправилась на кухню варить обед. Все остальные разошлись по комнатам. Во дворе стало пусто и тихо, будто в зимнем поле. И тут моя тетя, волоча за собой Сяоцзюня, принеслась из деревни, а за ней принеслась целая толпа взрослых и детей, и шаги их гремели по двору: па-ча-ча! И от лязга школьных ворот ныли зубы.
Первым этот шум услышал дед. Дед и дядя. Они сидели в сторожке и беседовали, беседовали обо всем, что случилось, и спорили, спорили, правильно ли дед обошелся с Гэньбао, и мой дядя сказал:
– Как ни крути, а Гэньбао ведь тоже болеет.
– А раз болеет, нечего девушку обманывать!
– Да она все равно не из Динчжуана, какая тебе разница.
– И ты такой же, ничем не лучше.
И пока они спорили, события оказались уже на пороге школы. На пороге сторожки. Дед вышел из комнаты и столкнулся в дверях с моей тетей.
Они стояли друг напротив друга, разделенные порогом, а дядя стоял за дедовой спиной.
Взгляды их столкнулись, словно машины на проселочной дороге, машины столкнулись и тут же остановились.
И наступила тишина.
Дед мой смотрел на Сун Тинтин и видел, что ее румяное лицо покрылось шпинатной синевой, словно грядка по весне, увидел это и немедленно понял. Понял, что сейчас произойдет. И дядя тоже понял, понял, что сейчас произойдет. Он взглянул на жену из-за отцова плеча, сжался в комок и отступил во внутреннюю комнату.
А потом дед обернулся и громко прокричал:
– Лян! Выходи. Выходи и вставай перед женой на колени.
Дядя сидел за дверью и молчал. Не шевелился. Будто его там нет.
Дед снова закричал, грозно закричал:
– Никудышный! Выходи сейчас же! Выходи и вставай перед Тинтин на колени!
Но дядя не стал выходить, а заперся изнутри на замок.
Тогда дед застучал по ивовой двери ногой. Заколотил по ней ногой. Дверь не поддавалась, и он взял в руки скамеечку, чтобы разнести ивовые доски. Но едва он успел замахнуться, как события приняли иной оборот – словно воды паводка подобрались к самому порогу и отхлынули назад. Словно улегся разгулявшийся смерч.
