Любовь по обмену - Елена Сокол
– Я уже видел эту символику. – Джастин крутит в руках шарф. – На стадионе. На форме тех парней, с которыми играл в футбол.
– Да. Это наша команда, – киваю и указываю на вещи, – а такая вот у них «группа поддержки». – Едва шарф возвращается на место, беру крышку и закрываю злосчастную коробку. – Старый порт Марселя. Чемпионат Европы по футболу. Массовые беспорядки и драка российских болельщиков с английскими.
– Две тысячи шестнадцатый. Помню.
– Да, – смотрю на Джастина пристально, – Стёпа тоже там был. Чудом не попал в лапы полицейских, а когда вернулся, радостно рассказывал, что жители Европы благодарили их за усмирение британских ультрас, которые каждый год громят магазины, и никто не может найти на них управу. Они вроде как смогли. Герои. Думаю, именно тогда он и вошел во вкус.
Оглядываюсь, пытаясь придумать, куда деть коробку, чтобы завтра вынести из дома и уничтожить.
– Полгода назад, – говорю монотонно, будто выпуск новостей пересказываю, – он пришел домой весь в крови. Бледный, оглушенный. Помню, папа рвал на себе волосы и все отчитывал его, отчитывал. Мама чуть с ума не сошла. Стёпа закрылся в ванной и долго не открывал, а я слышала, как он там тихонько всхлипывает. Как трет мылом одежду снова и снова, шоркает, а потом разбивает стаканчик для щеток о кафельный пол и тихо стонет, собирая осколки. Я ждала почти до утра, чтобы поговорить с ним и узнать, что произошло. В ту ночь… убили его лучшего друга. Никто до сих пор не знает, кто это сделал и как именно.
Закрываю дверцы шкафа, наваливаюсь на них спиной и продолжаю:
– Парень получил удар по голове и умер. Когда поднялась паника, лидер их группировки не позволил Стёпе остаться рядом с телом. Они просто выволокли моего брата оттуда за шкирку, как щенка. Сбежали. Не хотели нести ответственности. А потом началось расследование. К нам приходили, допрашивали брата, родителей, меня. Снова и снова. Папа каждый раз повторял, что Стёпа был в этот день дома. Брат ненавидел себя за эту ложь. Он готов был искать виновных, но никто из его «братьев» не хотел поднимать шума. Ему пригрозили, чтобы держал язык за зубами, а после похорон он и вовсе замкнулся. Винил во всем себя. Отец, боясь, что сын возьмется за старое, велел вплотную заняться учебой, записал в программу по обмену…
– И его тоже отправили подальше от дома. – Джастин сжимает челюсти, на его шее, дергаясь, пульсирует вена. Два парня из разных стран. Он и Стёпа. Оба отправлены в ссылку вместо того, чтобы получить отеческое тепло, совет и психологическую помощь. – Так они его спасти хотели? Или наказать?
Он качает головой и шумно выдыхает.
– Стёпа выглядел довольным, – задумываюсь я, глядя на него, – кажется… – Собираюсь с мыслями, затем делаю предположение: – Возможно, он понял, что это может стать шансом отвлечься, решить, что на самом деле важно. Шансом… все забыть и попробовать начать сначала.
После того как я поделилась с кем-то этим грузом, мне стало намного легче. Я рада, что Джастин меня выслушал. Я благодарна ему за то, как спокойно он реагирует, за то, что он согревает своим вниманием мой вечер, прячет свои колючки и выглядит таким настоящим, таким искренним сейчас, в тишине этой комнаты.
Мы замолкаем, и вдруг слышим легкие шаги за дверью.
– Мама! – догадываюсь я.
Становится тихо.
– Джастин, – раздается снаружи, и она вежливо стучит несколько раз. – Мама… э-э… Тут твоя мама звонит… Телефон!
Трудно объясниться, когда вы говорите на разных языках, а под рукой нет даже словаря. Еще труднее сделать это через закрытую дверь.
Быстро перевожу парню ее слова, и Джастин подскакивает:
– Еще бы! У меня ведь телефон сутки выключен! – помогает мне подняться, забирает плед и подсказывает: – Окно.
Я не могу вылезти в окно, пока он на меня пялится. Только не это. Блин! Мои шортики такие короткие, что их и шортиками-то назвать стыдно. Но выхода нет – едва створка открывается, молча запрыгиваю на стол, перелезаю на подоконник и осторожно выпрыгиваю на крышу.
– Белые, – бормочет себе под нос американец.
– Что? – спрашиваю, обернувшись.
Стук в дверь повторяется.
– Ничего, – отмахивается он. – Спокойной ночи, Зоя.
И закрывает окно прямо перед моим носом. Еще секунду смотрю через стекло, убеждаясь, что Стёпина коробка надежно спрятана в шкафу, тогда делаю шаг в сторону и прячусь в темноте. Вижу, как Джастин открывает дверь и берет из рук моей матери телефон. Дольше не жду, крадусь по крыше и возвращаюсь в свою комнату. В ней прохладно. Поэтому, едва коснувшись подушки, я крепко засыпаю.
Мне снится… нет, не угадали.
Мне снится Слава.
– Ты меня любишь? – спрашивает он.
Его глаза недоверчиво сощурены, плечи заметно напряжены.
– Я… я… – кто-то лишает меня способности говорить, – я… – Натягиваю на лицо улыбку, беру его за руку. – Конечно, люблю…
Джастин
На часах 3 p.m.[3].
Наконец-то я перевел стрелки и теперь живу по местному времени. За окном светит солнце, его лучи жидким золотом отражаются от купола собора, расположенного на горе недалеко от университета. Мои пальцы немеют – никогда еще не приходилось столько записывать. Кажется, даже проступает мозоль.
Снова гипнотизирую циферблат. Скорее бы конец занятий. Монотонный голос преподавателя вгоняет в сон, а я и так не выспался – зарядил вчера телефон и долго не мог вылезти из соцсетей. Люди, которым на самом деле малоинтересно, что вообще со мной происходит, закидали меня сообщениями: «Где ты, чувак?», «Как там?», «Уже пробовал водку?», «Видел снег?», «Правда, что они ходят с каменными, злыми лицами?», «С медведем сфоткался?».
Первый раз в жизни не хотел отвечать. Никому.
Поразительно, но всего неделю назад я мог поржать вместе с друзьями на эту тему, а теперь все их вопросы о России казались мне такой чудовищной несуразностью – почти оскорблением, что мне становилось за них стыдно.
Никто не спрашивал, как я тут устроился, как себя чувствую, чем занят. Их больше интересовало, сколько русских цыпочек я успел отыметь за время пребывания в стране балалаек, матрешек, пьющих мужчин-коммунистов, целующихся друг с другом взасос, и женщин в меховых шапках, танцующих прямо на улице балет. А мой бывший партнер по команде Брайан даже умудрился спросить, не познакомился ли я с хакерами, которые повлияли на выборы в США. Вот же цирк.
Качаю головой и вспоминаю, что обнаружил на почте больше
