Песнь для Демиурга - Ольга Морох
Ни тётушки, ни Солы он больше не увидел. Зато увидел в экипаже человека. Худого, под стать кобылам, на лице его легла печать вечного брюзжания, отчего уголки губ опустились к низу, а на лбу кожа собралась складками. Тот представился как «маэстро Вирон» На вопрос, нельзя ли взять свои вещи, сказал ему, что всё необходимое ему выдадут на месте и ему ничего больше не надо кроме того, что на нём надето.
Маэстро Вирон внимательно оглядел Нае от кончиков светлых жёстких волос до носков мягких башмаков. Задержался взглядом на полыхающих от волнения нитях дара на шее, щеках и запястьях. По видимому, остался удовлетворён увиденным и отвернулся, качнув небольшим, едва видным в руке жезлом с резонирующим кристаллом. Воздух наполнился мелодией, Нае даже почувствовал всем телом её плотную колючую структуру. Похожа на плети. И даже пожалел тех кобыл снаружи. Коляска тронулась.
Вот так, новая жизнь началась как-то сразу. Нае с тоской проводил взглядом высокие башни родного города. Впереди была Пустошь и пока ещё неизвестная, но страшная по рассказам Консоната. Пока они неспешно катились по дороге, маэстро Вирон рассказывал о правилах. Большая часть свалившихся на голову эдиктов ускользали от внимания. Хотелось знать, можно ли будет вернуться. Увидеть друзей и близких.
— Ты меня с-слушаешь? — раздражённо спросил маэстро Вирон. До чего противно он тянет эту свою букву «с» — от неё чесотка по всему телу.
— Да, — Нае вздохнул и заставил себя вернуться в гнетущую реальность.
— Повтори…
Что он говорил? Он же что-то говорил? О чём?
— Простите, маэстро, я… задумался, — лучше сразу повиниться, чем выдумывать оправдания.
— Я с-стану твоим наставником. Каждый твой шаг будет с-сделан только с-с моего с-согласия и разрешения, — повторил маэстро Вирон.
Нае не ответил. Почему он должен слушать человека? Люди не так чувствительны к магии звука, это всем известно. Консонату возвели энуары, но потом подарили ее людям, не в силах присматривать за ней. Так говорят. И теперь просто отдают своих сынов и дочерей в услужение? Несправедливость. Что люди такого сделали, что стали повелевать Хором? А энуары? Почему они так легко отказались от возможности влиять на мир?
— Я с-строг к подмастерьям, запомни, — продолжал маэстро Вирон, — оттого, что любая ошибка отразится на нашем мире. Это тебе надо уяс-снить с-сразу. Внимательно с-слушай
И снова Нае промолчал, подперев рукой щёку он с тоской взглянул в окно. Пустошь. Тётушка говорит, Пустошь полна чудовищ. Люди и энуары селятся вместе, отгораживаются высоким забором, ставят в дозоры Поющих, чтобы защитить себя. Путешествия опасны и могут стоить жизни. Странно, что они оправились в путь малым числом. Но их защищают резонирующие кристаллы, наполненные боевой песней, прикрепленные снаружи. Наверное поэтому кроме Вирона с ними никого нет.
— Мне с-сказали, твой дар не так с-силён, как нам нужно. В последние годы что у людей, что у энуаров рождается мало детей, способных поддержать песнь Хора. Тебе придётся много трудиться, чтобы с-стать Поющим…
— Я смогу им не стать? — Нае повернулся к наставнику. Что если он не станет слушать этого неприятного человека? — Что будет, если не стану?
— С-сможешь, — маэстро Вирон обозначил улыбку краешками губ. — В Консонате нет места праздности. Тот, кто не трудится на благо покидает её.
— То есть едет домой?
— То есть отправляется в Пустошь, — отрезал маэстро, — если ты сможешь добраться домой, то вернёшься. Что вряд ли…
Он пленник. Пленник проклятой Консонаты и этого человека больше похожего на ящера. Как тётушка могла с ним так поступить? А Старейшины? Хотя им-то как раз безразлично. Нае вздохнул еще раз и отвернулся от окна.
*****
Путешествие сквозь Пустошь ускользнуло от юноши. Нае проспал большую часть дороги. Возможно, маэстро Вирон наиграл сонную мелодию, чтобы ученик не донимал его тоскливыми вздохами. Но ни каменистая дорога, ни крики гарпий и кошмаров не выдернули Нае из сна. Он лишь смутно помнил, что они были. Неясно, какие испытания выпали на долю Ящера, как мысленно окрестил Нае своего наставника, но по прибытии под его глазами заметно углубилисьь тени. А коляска катилась, как ни в чём ни бывало.
— Спящий милосерден к тебе, — усмехнулся маэстро Вирон у стены из тумана, — нас не сильно потрепали.
Нае лишь пытался высмотреть опасность. Но нет, кроме тумана он ничего не видел. Говорят, где-то там, в Пустоши живут существа, полипа́ты, на спинах которых разместились целые города. На них обычно селятся люди. Их Нае никогда не видел, но желал бы посмотреть.
Маэстро вышел, взмахнул рукой, в которой уместился небольшой скипетр с резонирующим кристаллом, и стена из тумана расступилась. Перед ними открылся вид на долину, опоясанную глубочайшим ущельем и мост, висящий над пропастью.
Нае даже вышел наружу, так его увлекла его структура странного сооружения. Мост без опор, лишь на одном звуке? Такое возможно вообще? За мостом возвышалась тёмной тенью Консоната Эхо, место, где обучались Поющие маги, акустики, артефакторы и все, кто хоть как-то связывал свою жизнь с магией.
— Вернись назад, — грубо сказал маэстро Вирон.
Пришлось снова залезть в этот трясучий экипаж, к тесноте, жёстким сиденьям и холоду.
Коляска тронулась. Ещё одна странность. Экипаж без возницы, а лошади кажутся неживыми, даже механическими. Тронулись. Мост, на удивление, оказался крепким, хотя Нае знал, что это всего лишь магия звука. Мысль о том, что они могут сорваться все пропасть если песнь прервётся не давала ему покоя.
— Барьер не пересечь без должных навыков, — предупредил все вопросы маэстро Вирон.
Значит, всё верно. Пленник. Словно энуары платят людям бесконечную дань своими детьми. Интересно, почему? Тётушка не говорила об этом. И почему именно он? Так много вопросов, но ответить на них некому.
Впрочем, теперь можно понять, почему Старейшины торговались там, как на базаре. От этой мысли Нае стало нехорошо. Получается, его продали? Отдали? За что? За какие проступки?
— Выходи, — маэстро Вирон вышел первым и отдал свой жезл другому человеку в тёмно-серой униформе. — Я познакомлю гранд мастера с тобой.
Нае вышел. Пальцы похолодели и увлажнились. Нити дара выдавали его волнение с лихвой, но Ящер не обратил внимания и даже не взглянул на него. Консоната пела едва уловимо, наполняя воздух вокруг нотами успокоения. Нае даже поддался им. Может, всё не так плохо? Над головой — просветы в облаках и сквозь них пробивается два брата Яра, светила. Старший и Младший. Неясно, по какому признаку их разделили, на
