На встречу дня - Ежи Вавжак

— И то правда, — поддержал его Гжегож, — но в меру, Франтишек, как-никак — вы все-таки больной.

— Да какой там больной! Мне уже осточертело валяться здесь. Денька через два выйду на работу... Видать, где-то простыл... Да и годы уж не те, кости старые... А что там у нас слышно?

— Все по-прежнему... Пятую поставили на капитальный ремонт.

— Уже? — удивился Яниц. — Ее же пустили незадолго до моей.

— Блащик из смены «А» поджег свод. Отвалился кусок чуть ли не два на два. Перед самым пуском...

— И плавку не выпустили?

— Да нет, кое-как выпустили в большие изложницы.

— Замордовал печь, антихрист. Да и первый сталевар у него тоже торопыга, а в нашем деле спешить надо не торопясь, с толком.

— Сняли его, — буркнул Гжегож, — как водится.

— Хорошо, что не в вашу смену случилось.

— Хорошо-то хорошо, да зато на моей совести другие грехи.

— Постепенно поубавится, — улыбнулся Яниц. — Сталеваром никто сразу не родится. Даже инженер Томза, хоть он ко всем и цепляется, и больно много умничает, вряд ли сварил за всю свою жизнь больше десятка плавок, да и то половину наверняка в брак.

Гжегож недоверчиво засмеялся, но слова эти доставили ему удовольствие. Томза действительно считал себя непогрешимым оракулом, хотя сам никогда не занимался никаким конкретным делом. Только и знал подгонять да указывать на ошибки.

— Ты не смейся, милый. Их тогда и было-то всего два инженера на весь цех, вот он сразу и вышел в начальники пролета. А вы знаете Янаса, сталевара первой печи в смене «В»? Так он, почитай, несколько лет был начальником смены... Да, такие вот прежде были у нас начальники, и работа ничего себе — шла. Правда, плавки тогда продолжались десять, а то и двенадцать часов, не то что теперь — шесть, от силы восемь... А Томза как в поговорке: «Не помнит вол, как теленком был», — засмеялся Яниц беззлобно, как видно, его скрытое недовольство заместителем начальника цеха давно уже поостыло.

Барбара внесла кофе и небольшой графин с водкой. Поставила все на стол, который, по предложению Гжегожа, придвинули ближе к дивану.

— Одно плохо, хотят забрать у нас Вальчака на место Олеха.

— Ну и как, вы согласились?

— Нет, но если начнут настаивать? Бялый был раньше первым подручным и, наверно, сейчас справится.

— Бялый, — поморщился Яниц. — Честно говоря, я не очень ему доверяю. Не понимаю, зачем он вернулся в цех. Чего ему у нас надо? У него были возможности — он ими не воспользовался... По мне бы лучше уж Лис...

— Зенек слабоват, а это тяжелая работа. Здесь нужен крепкий парень, уж если возьмется за пику, так чтобы искры летели. Да вы это и сами лучше меня понимаете.

— Зенек не слабый, — вмешалась Барбара, но тут же под взглядом отца смутилась, — справится, он только кажется таким.

— А вы его знаете?

— Он наш сосед, — ответил за нее Яниц, — в этом году заканчивает техникум. А голова там тоже нужна... Но лучше бы остался Вальчак. Печь от него не убежит, он заслужил и рано или поздно получит ее... Ну ладно, давайте-ка лучше попробуем, что тут нам дочка принесла. Не будем зря голову ломать над тем, чего нет.

Они выпили — Яниц понемногу, цедя сквозь зубы, Гжегож — залпом.

— Что-то домашнее, — проговорил он, причмокнув. — Я плохо в этом разбираюсь, но хороша, чертовка!

— Эта наша фирменная.

Гурный просидел у Яница около часа. Говорили в основном о делах заводских, и Барбара, сославшись на заботы по хозяйству, оставила их одних. Уходя, он постучался на кухню попрощаться. Барбара сидела за столом с Зенеком Лисом, и они о чем-то оживленно беседовали. При его появлении испуганно подняли глаза, словно их застали на месте преступления.

— Молодец, — обратился Гжегож к Лису, — не забываешь начальство. Что ж не зашел?

— Я как раз только что... — стал сбивчиво объяснять Зенек.

— Так иди, иди, — Барбара первой справилась с замешательством, — а я провожу гостя до ворот.

Во дворе они остановились.

— Почему вы редко сюда заглядываете?

— Куда?

— К своим.

— Это сложный вопрос, — вздохнул Гжегож, — долго рассказывать...

— А я бы послушала.

«Зачем?» — хотел он спросить, но потом подумал, что это не простое любопытство, а доброжелательный интерес к его жизни.

— Вы знаете Бронека Велёха? — спросил Гжегож.

— Конечно. Я часто беру у него книги.

— Я сейчас иду к нему. Думаю, он будет рад, если мы зайдем вместе.

— Видите ли... — заколебалась она, — Зенек Лис, это...

— Ага, понимаю, — улыбнулся он.

— Ничего вы не понимаете, — возразила она живо. — Это мой товарищ, но... — она понизила голос, — может быть, мне удастся зайти к Бронеку позже.

— Не усложняйте себе жизнь. Я не в претензии.

Бронек оказался дома. Он сидел, уткнувшись по обыкновению носом в какой-то роман. Его несколько удивил поздний визит, но он догадывался о его причинах.

— Ты был у своих? — спросил Бронек.

— Нет, у Яница. Он простудился и слег. Надо было его проведать, — добавил он так, словно оправдывался. Это вызвало на лице Бронека хитрую усмешку.

— Да, — подхватил он, — ты правильно сделал, тяжело старику.

— Ну что ты, — засмеялся Гжегож, — он уже здоров и рвется на работу.

— Я не то имел в виду... Дочь его не сдала в институт.

— Он ничего мне не сказал... Нет, я не заметил, — добавил он в замешательстве; самообладание Яница показалось ему просто невероятным.

— Ты удивлен? Яниц — твердый мужик и не любит плакаться в жилетку.

— Жаль и девчушку, и старика, — тихо проговорил Гурный, неприятность Яница задела его словно личная неудача.

— Провалила экзамен по математике. Впрочем, для девушки это не такая уж трагедия — посидит год дома и снова попытает счастья.

— Меня поражает Яниц, — Гжегож грустно улыбнулся, — да и я тоже не сказал ему самого главного. Как-то язык не повернулся.

— А что случилось? — удивился Бронек. — Если, конечно, не секрет, — добавил он подчеркнуто вежливо.