Путь Абая. Книга III - Мухтар Омарханович Ауэзов
Русские люди еще были в ауле, когда прискакали туда многочисленные верховые. Это были молодые мырзы, хозяева табунов, совершивших потраву. Возглавляли их Азимбай, Ахметжан. Вместе с баями были их нукеры и табунщики. На их запястьях висели длинные соилы, концами волочившиеся по земле. Они ворвались в аул с воинственными криками.
Улегшиеся ночью спать, чтобы не останавливать табун, молодые баи проспали до самого рассвета. И мырза Мака, проснувшись первым, поднялся на ноги и увидел, как ловят и уводят с потравленных делянок лошадей. В панике заорав: «Аттан! Аттан!» - Мака разбудил товарищей, и они увидели, как гонят целый табун коней.
В ту же минуту, вскочив в седла, Азимбай и его люди поскакали по близлежащим аулам Иргизбая - собирать дружину для нападения на Жатак. Собрали человек сорок, и все, вооружившись соилами и шокпарами, полетели к аулу жатаков, чтобы устроить в нем жестокий погром.
До самого аула неслись безостановочно, прискакали быстро. Хотели с ходу показать свою силу, нагнать страху. Ворвавшись в первый, стоявший на его пути аул, Азимбай, сидя в седле, рявкнул во всю глотку:
- Е! Жатак! Выходи! Кто из вас смелый?
С разных сторон аула к нему вышли Абылгазы, Даркембай, Канбак, Токсан и другие. Как только они показались, Азимбай крикнул, стараясь придать голосу самый повелительный тон:
- Сейчас же отвязывайте моих лошадей!
Базаралы из своей юрты слышал эти крики, но выйти наружу он не мог, не в силах подняться с постели. Мучаясь страшной болью, стиснув зубы, несколько раз попытался встать, но победить боль не смог.
В его доме находились русские, Афанасьич, Федор, Сергей, когда раздался шум набега, конский топот снаружи.
- Прискакали, должно быть, виновники потравы!
- Это они, господа баи!
- Пойдем, ребята, посмотрим, послушаем!
Все трое вышли из юрты и отправились пешком по аулу.
Между тем в словесной перепалке схватились Даркембай и Азимбай.
- Даже лютые враги так не поступают! - кричал гневно старик. - Ты что наделал? Заставил слезы проливать голодных детей и стариков, всполошил бедный люд, словно горных куропаток? Даже во время нашествия калмыков не было такой жестокости и такого подлого удара в спину!
- А ты сам-то чист?
- Скотина не понимает слов, идет туда, куда ее гонят, или туда, куда сама захочет. Так вы что? Решили прикинуться скотиной?
- Прекрати трепать языком! Отвязывай моих лошадей!
Заговорил Абылгазы:
- Будете возмещать за потраву? Или на вас писать жалобу?
Азимбай занес камчу для удара, вскрикнув:
- Вот тебе возмещение!
Ударить он не успел, ибо охотник Абылгазы как барс кинулся на него и в прыжке перехватил плеть, рванул на себя и вырвал ее из рук бая. Ответно замахнулся ею на Азимбая, но в этот миг на голову Абылгазы обрушился удар соилом, который нанес Акылпеис. Это был тот момент, с которого началась всеобщая ожесточенная схватка.
На седого старика Даркембая посыпались удары камчи. Били соилами. Завопили женщины, дети, стоявшие в дверях юрт. Абылгазы, отмахиваясь плетью от наседавшего на него Акылпеиса, громовым голосом крикнул: «Аттан!» И вдруг из-за каждой юрты выбежало множество жатаков, вооруженных кто куруком - арканом на длинной палке, кто соилом или шокпа-ром. Оказалось, что Абылгазы заранее подготовил пешую засаду, ожидая прибытия в аул врагов.
Раздались яростные крики:
- Бей!
- Круши!
Среди атакующих были и те, что ходили в набег вместе с Ба-заралы и Абылгазы, - отчаянные, бесстрашные джигиты.
Абылгазы сначала отбивался сразу от нескольких верховых, кружившихся возле него, но, почувствовав, что враги одолевают, отступил и быстро побежал, пригибаясь, по узким проулкам между жатакскими лачугами. Навстречу бежали еще жатаки из засады. Подбежав к своему дому, Абылгазы схватил шокпар, засунутый в ограду, вскочил на гнедого коня из тех, которых они захватили, и ринулся в бой.
Он вылетел навстречу погромщикам Азимбая, которые, держась вместе, крутились посреди аула и расправлялись с пешими, дрались с конными жатаками. Последних было вдвое меньше, чем карателей, которых прискакало около сорока сои-лов. Абылгазы с устрашающим криком вломился в самую гущу схватки, взмахивая черным шокпаром и нанося резкие, точные удары. Он упорно прорывался к Азимбаю.
Даркембай еще в самом начале схватки был исхлестан плетьми и брошен на землю. С окровавленной головой, он был поднят Одек, которую выслал к нему Базаралы, и она отвела старика домой. Увидев в раскрытую дверь, как расправлялись с Даркембаем, лежавший на корпе Базаралы с досадой вскричал:
- О, Кудай! Кудай! Лучше бы ты забрал меня, чем обрекать на такие муки! - и, с трудом перевернувшись на грудь, пополз к двери.
Одек, к тому времени вернувшаяся домой, попыталась остановить мужа, но он сурово прикрикнул на нее:
- Отойди! Умру в схватке с врагом. Подай мне шокпар!
Выдернув черную дубинку из-за решетки кереге, жена передала мужу. Волоча его за собой по земле, Базаралы с криками ярости выползал наружу.
- Бей! Круши! Растаскивай их, бей насмерть! Месть! Месть! -страшным голосом кричал Базаралы, лежа на земле.
В юрту к Даркембаю, сидевшему с окровавленной головой на полу, откинувшись спиной на решетку кереге, вбежал его малолетний сын Рахим. Кинулся к старому отцу, припал к нему и горько заплакал. Вслед за Рахимом вбежали в дом внуки Ийс, Асан и Усен. Молча, со слезами на глазах, остановились братья возле раненого агатая Даке и плачущего у него на груди друга.
Еще в начале, на улице, когда какие-то люди начали избивать отца, Рахимтай бросился к нему с криком: «Не трогайте его! Ему больно!» Но мальчика оттащили женщины.
Старый отец прижимал сына к груди и успокаивал его:
- Свет мой ясный, не плачь, не бойся, айналайын! Раны мои пустяки, баурым!
Старик подозвал ближе малышей-сирот Исы, плачущих от жалости, нежно погладил каждого по голове. Малыши послушно подставляли его рукам свои обритые гладкие макушки.
Перестав всхлипывать, Рахимтай сказал:
- Отец, я вырасту и тоже дам соилом по голове этому плохому Азимбаю!
Асан с чувством поддержал друга:
- Подождите, проклятые, вы еще увидите, как мы вырастем и отомстим за нашего агатая!
В это время жутковатый шум уличной битвы вдруг приблизился вплотную к юрте Даркембая. Схватки шли посреди аула, прямо во дворах и в дверях юрт, защищаемых хозяевами. Середина большого жатакского аула стала единым полем битвы. Конники с дубинами в руках сшибались на проулках, кто-то из
