Путь Абая. Книга III - Мухтар Омарханович Ауэзов
Пока Абылгазы первым доскакал до ровного подножия горы, вся долина, сотрясаемая грохотом тысяч копыт, накрылась взметенным снегом, словно метелью. И сквозь эту белую метелицу проскочили пятнадцать джигитов, помнивших задание своего вожака, догнали задние ряды косяков, слившихся в общий поток, и понеслись вместе с ними в сторону хребтов Шолпан, не переставая кричать и нахлестывая плетями, еще сильнее пугая полудиких коней кунанбаевского табуна.
Двадцать пять джигитов боевой дружины, сплотившись возле Абылгазы, с громкими воинственными криками мчались поперек долины. Навстречу им уже скакали, почти в таком же количестве, табунщики и караульные стад Такежана, размахивая над головой соилами и выкрикивая свои боевые кличи. Но это воинство, укутанное для зимнего пастушества в толстые домотканые халаты-шидем, с навернутыми на головы поверх меховых тымаков остроконечными башлыками, выглядело не очень боеспособным. И лошади под ними, не подготовленные для битв, выглядели столь же не боевито, как и их наездники. Разжиревшие на малоподвижной пастушеской службе, яловые кобылицы и рослые красавцы-жеребцы с нестриженой гривой, свисавшей до колен, и челкой, падавшей на их глаза, не годились для боя. Кони табунщиков, с длинными, до самой земли, покрытыми инеем хвостами, целыми днями шагом следовали за пасущимися косяками, ни разу даже не пропотели, разогревшись в скачке, и сейчас еле способны были пуститься в галоп.
Во главе стерегущих табуны джигитов состоял Азимбай, единственный сын Такежана, выделявшийся своей одеждой: на нем были светло-желтая дубленая шуба и лисий тымак на голове. Его красное лицо с обвисшими брылами щек казалось опухшим от холода, тяжелые припухлые веки нависли на глаза. Как только люди Абылгазы показались наверху, Азимбай сразу догадался, что это враги. Начал громко кричать:
- Берегись! Эти люди неспроста появились! Они нападают! Шевелись, давай, готовься биться насмерть! Умри, не отдавай им скотину!
В руках у него не было соила, он выхватил дубину у кого-то из своих пастухов и, размахивая над головой, поскакал навстречу джигитам Абылгазы. Хриплым, отчаянным голосом закричал:
- Вижу врага! За мной!
Но многие из его табунщиков и караульных стали заворачивать коней и поскакали назад, погнавшись за убегающим косяком.
Скакавшие навстречу друг другу конники сшиблись на ровной заснеженной лощине, покрытой пегими кустиками таволги. Базаралы еще на подходе, издали, узнал Азимбая и крикнул скакавшему недалеко Абылгазы:
- Прямо на нас летит волчонок Такежана! Свалим его! Конюхи сразу осядут!
Азимбай скакал под прикрытием двух рослых джигитов. Когда он столкнулся с Абылгазы, и тот замахнулся на него соилом, эти джигиты подставили свои дубины над головой бая, - только треск пошел над долиной. Бой начался.
Нукеры Азимбая ловко крутились вокруг хозяина, защищая его, - один на рыжем в белых пежинах коне, другой на вороном с косой звездочкой на лбу. Работать боевыми дубинами они умели, бой вели умело. Нападая на Азимбая, сами искусные бойцы на соилах и шокпарах, - Базаралы и Абылгазы должны были биться с ним и с его нукерами.
Под могучим ударом Базаралы, нанесенным черным шок-паром, треснул и разлетелся в куски березовый соил в руках верзилы-нукера. Но в тот же миг сбоку к Базаралы подскочил на своем рыжем аргамаке Азимбай и с матерным выкриком нанес ему в голову удар соилом. Базаралы пошатнулся в седле.
- Вгоню тебя в землю, Базаралы! - закричал Азимбай, оскалив зубы.
Но тут же ударом черного шокпара в висок его поразил Абыл-газы, успевший справиться со вторым нукером Азимбая. Соил из его рук выпал на землю, сам он, оглушенный, запрокинулся навзничь, на широкий круп своего коня.
Абылгазы и Базаралы с малых лет обучались мастерству верхового боя, относясь к нему, как к ратному искусству. Опытные бойцы, они первые свои удары наносили не в голову противника, а старались вышибить соил из его рук.
Быстро придя в себя, Базаралы встряхнул головой, одним прыжком коня настиг убегавшего гнедого Азимбая и, схватив врага за ворот дубленой шубы, стал стягивать с седла. Встряхнув его могучей рукою, как тушу козла, плюнул на него и сбросил на землю.
Светло-гнедого байского скакуна тут же подхватили джигиты Абылгазы. Азимбай остался лежать неподвижным на месте падения, широко раскинув руки по земле...
Среди оставшихся без хозяина нукеров и пастухов особенно выделялся громадный широкоплечий бородач, на которого, видно было по всему, надеялась обезглавленная дружина Азимбая. Базаралы решительно пошел на него. Тот уже успел подхватить новый соил вместо переломленного и, встречая Ба-заралы, взмахнул палкою над головой. Но, опытный боец, Ба-заралы не стал прикрывать голову блоком черного шокпара, а нанес им молниеносный опережающий удар по коленной чашке противника - и тут же ушел от ответного удара уклоном в сторону. Удар соила пришелся ему вскользь по плечу, а громадный табунщик в толстой ездовой одежде скорчился от боли и всем своим корпусом, с шумом грянул на землю, словно обрушившаяся крыша. Увидев то, как легко он справился с чернобородым великаном, с которым предполагал биться долго и серьезно, Базаралы удовлетворенно рассмеялся.
К этой минуте жестокими неотразимыми ударами черного шокпара Абылгазы повержены были наземь еще трое байских табунщиков. Остальные в замешательстве кружились возле упавшего Азимбая, не решаясь больше нападать. И вдруг, словно сговорившись, одновременно ударились в бегство, нахлестывая коней, бросив лежать на земле хозяина и всех своих оглушенных товарищей.
Абылгазы быстро дал распоряжение:
- Сержан! Коске! Шаянбай! Быстро поменяйте коней и за ними! Коней берите самых лучших! А ты, Мес, бери байского, мухортого, и вместе с остальными за мной, - приказал он молодому, богатырского телосложения джигиту, палвану-борцу, победителю на всех состязаниях.
Всем строго наказал Абылгазы:
- Смотрите, надо, чтобы ни один из них не ушел от нас! Каждого догнать, вышибить с седла, забрать у них лошадей! Чтобы никто не смог быстро добраться до своих!
После того, как Абылгазы увел джигитов в погоню, возле Ба-заралы осталось человек пять-шесть. Все они пересели на захваченных коней и поскакали вдогон угнанному косяку.
К середине короткого осеннего дня табунщики бая, бежавшие с поля боя, были настигнуты и сброшены с седел, их кони захвачены преследователями. Приказ Абылгазы
