Дочь Двух Матерей - Anita Oni
— Вот видишь, — шепнула ему Феруиз.
— Тогда я вообще отказываюсь что-либо понимать, — признался он ей. — Если они так довольны своей новой работой, чего, спрашивается, до этого они годами пинали углы в доме у матери? Шли бы сразу в бригаду.
— Они просто не знали, — ответила Феруиз, — и боялись перемен. Со временем ты увидишь, что жизнь по сути своей полна бытового безумия, поскольку людьми руководят старые привычки и страхи. Наша с тобой задача переступать через то и другое не только самим, но и переводить через это остальных, вооружившись терпением, твёрдостью и доброжелательностью. Только так мы с тобой и с Рэем построим лучший Рэди-Калус — и Пэрферитунус.
Бригада была всецело занята реставрацией северной городской стены, но ради Феруиз сумела выделить нескольких человек на постройку мельниц. Договорились ехать на объект в первых числах абалтора. Всё складывалось удачнее некуда: заодно у Рэдмунда появился повод достаточно эффектно предстать перед кианой Виллой.
В первый день осени, когда распахиваются двери школ и университетов, и мир пускает горькую слезу по отзвеневшему альферу, киана Вилла обыкновенно спускалась в Озаланду, чтобы подготовиться вместе с городом встречать Листопад. Этот праздник, знаменующий начало абалтора, даже у экватора так звали — Листопадом, хотя падать, признаться, с вечнозелёных деревьев, кроме шальных обезьян, там было нечему. Его, как и всякое начало сезона, отмечали три дня. Фэрдегор или первый день отводился на подготовку: уборку, банные процедуры, наведение порядка, последний шанс расквитаться, наконец, с делами, оставшимися ещё в лете. Ландегор — уже, собственно, праздничный день. А торфсдегор и так был выходным, отчего гуляния плавно перетекали в него. Так что именно в галвэйдегор, четвёртый день, детишкам приходилось нелегко: после пятинедельных летних каникул с него, как раз, и начинались серьёзные школьные занятия.
В Озаланде Листопад вполне оправдывал своё название: кое-какие из деревьев уже готовились сбросить листья к зиме, а клёны на бульваре Абалтора занимались желтеть и краснеть. Посреди бульвара устанавливалась трибуна, где выступали музыканты, а вдоль него размещались лоточники, продающие дары отступившего лета: цветы, фрукты, овощи. Румяные сладкие дыни. И, конечно же, поделки ремесленников: вышивку, гобелены, посуду, керамические и деревянные изделия, игрушки. По аллеям день-деньской прогуливались фабричные работницы в сопровождении мужей и кавалеров, вели за руку ребятишек и особенно тепло чествовали школьных учителей и наставников. Вечерами устраивались танцы и повсюду играла музыка.
Киана Вилла все последние недели лета места себе не находила. Её воспитанница всерьёз решила свести её с ума. Сначала она самовольно отлучилась из замка в дни ярмарки, никого не предупредив, потом всю неделю старательно делала вид, что работает над архитектурным проектом вместе с юным Рэдклом, но больше хихикала с ним по углам и развлекалась. Теперь же и вовсе пропала, и не давала знать о себе. Могла бы, для приличия, захватить с собой замковых голубей и отправлять весточки — даже этому её нужно было учить. Киана Вилла писала в Рэди-Калус, и киан Тоур ответил ей, что она, в самом деле, гостила у них три дня, а теперь они с Рэем отбыли в неизвестном направлении.
«Ну, что мельниц мне в этом году не видать — очевидно, — решила она. — А вот как быть с самой Паландорой? Её бы повидать хотелось».
А когда к концу недели от неё пришло, наконец, послание, больше похожее на отписку, киана Вилла рассердилась ещё больше. В Озаланду она ехала в скверном настроении. Вокруг гремели оркестры, сыпалась фейерверком палая листва (ребятня нарочно заготовила её загодя, вооружившись граблями и всю неделю старательно прочёсывая газоны), пахло винной рябиной и жареными каштанами. Гердина сдержанно отвечала на приветствия, улыбалась тонкими губами и старалась держать лицо. Добравшись до центральной площади, ступила ногами в мягких туфлях на прогретые камни и скрылась в здании ратуши, где в просторном вестибюле у мраморного фонтана её встретили Рэдмунд и Феруиз — в парадном платье, с не менее парадными лицами и непоколебимой уверенностью в глазах, словно они загодя назначили эту встречу. Впрочем, брат изредка украдкой поглядывал на сестру и хмурился. Если бы это всецело зависело от него, он предпочёл бы явиться без сопровождения.
— Я поеду один в Озаланду, — заявил он двумя сутками ранее. Феруиз оглядела его с недоверием.
— Рэд, ты уверен? На мой взгляд, это рискованный шаг.
— Так я покажу гердине, чего стою сам по себе и на что я способен. Не стоит меня сопровождать, Феруиз. По-хорошему прошу, лучше я разберусь один.
— Ну да, — фыркнула девушка, — с твоими навыками дипломатии ты точно справишься!
— Слушай, — прошипел он, обидевшись на её колкость, — я не для того все эти годы готовился унаследовать земли, чтобы не суметь произвести приятное впечатление на старуху! Пусть это будет мой звёздный час.
— Как бы твой звёздный час не стал твоим часом затмения. «Старуха», — передразнила она, — знает тебя с пелёнок, и обо всех твоих «достоинствах» наслышана. Смотри, заподозрит неладное.
— Неладное в том, что я выполняю за этих остолопов их же работу? Ну, знаешь ли, — Рэдмунд сжал кулаки, — как будто твоё присутствие может чем-то помочь!
— Может. Я, хотя бы, не имею такую сомнительную репутацию. Ты, несомненно, делаешь успехи, но для того, чтобы люди начали воспринимать тебя так, как ты этого заслуживаешь, требуется время. Пойми,
