Дракон из черного стекла - Джим Чайковски
Место Тихана на этом сборище заняли двое других. Одного из них привлек Канте. Даже оказавшись под прицелом множества взглядов, Врит сохранял невозмутимое выражение лица. Потребовалось много уговоров и криков, чтобы чей-нибудь меч не выпотрошил Ифлелена. Канте стал главным защитником Исповедника. Врит теперь был таким же беглецом, скрывающимся от королевского правосудия, как и любой из них. И в данный момент они нуждались друг в друге.
Врит явно сознавал угрозу, которую представлял собой для всего мира Элигор, и в то же время дорожил собственной шкурой – равно как наверняка и своими амбициями. Он мог лишиться всех своих жизненных устремлений, а не исключено, что и самой жизни, если б Элигор обрел полную силу. Особенно оставшись в Азантийе. Канте подозревал – и в первую очередь из-за столь поспешного бегства Ифлелена вместе с ними, – что этот человек впал у Микейна в немилость, а это обычно заканчивалось тем, что чья-то голова, наколотая на пику, гнила у всех на виду. Если так, то Вриту столь же срочно требовалось убраться из города, как и им самим.
Сознавая это совпадение интересов, Канте понимал, что их стороне гораздо больше толку от Врита, чем наоборот. Ифлелен обладал знаниями, которые могли оказаться просто-таки бесценными – как об Элигоре, так и о планах халендийцев.
К тому же принц вспомнил список своих собственных недостатков, которые он перечислил, находясь за решеткой – в том числе отсутствие благодарности за дарованные ему блага, – и машинально провел ладонью по своей гладкой щеке, не уязвленной раскаленным железом. Посмотрел, как Фрелль о чем-то спорит с Ллирой, а Рами перешептывается с Касстой. Все они были до сих пор живы.
Как бы ему это ни было ненавистно, Канте не мог не проявить к Вриту, который помог им сбежать и сохранить свои жизни, некоторую снисходительность. И все же хранил близко к сердцу предупреждение Фрелля: «Ему нельзя доверять». Хотя на данный момент подобные опасения могли подождать.
Второй из тех, кто впервые появился в этой задней комнате, поднял более насущную проблему.
– «Попранная Роза» организовала вам посадку на борт разбойничьего летучего корабля, – сообщил собравшимся Саймон хи Раллс, – небольшого стрелокрыла под командованием соратника пирата Даранта.
– Хорошо иметь друзей в низших сферах, – пробормотал Канте.
Ллира обожгла его взглядом.
– Я думала, это более чем очевидно. Именно мое низкопробное войско не позволяло королевским псам хватать вас за пятки в Вышнем Оплоте.
Саймон не обратил на них внимания.
– Этот стрелокрыл совершит посадку в Понизовье. И задерживаться там не собирается. Как только мы получим известие, придется пошевеливаться. Королевские легионы уже наводняют улицы, охотясь за всеми вами.
– Когда прибудет этот корабль? – спросил Рами.
Саймон нахмурился.
– Расписание пиратов редко зависит от их собственных планов. Пока мы не получим подтверждения, будем сидеть здесь. Совсем ни к чему, чтобы нас застукали разгуливающими по улицам.
Подобная перспектива никого явно не обрадовала.
Заговорил Врит – впервые за все время, даже не высказав возражений против меча Ллиры, уткнувшегося ему в живот. Его единственный глаз был нацелен на Канте.
– Ты сказал, что знаешь, где Элигор спрятал ключ, который ему столь отчаянно требуется.
Канте внутренне содрогнулся. Он надеялся отложить этот разговор на потом – к примеру, на тот момент, когда все они будут прохлаждаться в императорских купальнях. Но даже Фрелль уставился на него, с любопытством прищурившись. Как и Рами с Касстой.
Саймон просто с научным интересом наблюдал за происходящим.
– Ты поклялся, что знаешь, – напомнил принцу Врит.
Фрелль хмуро посмотрел на Ифлелена, а затем бросил настороженный взгляд на Канте. Несмотря на очевидный интерес алхимика к тому, что было известно принцу, он явно призывал к осторожности. Но Врита давно лишили всего оружия, даже его напичканного ядами символа Высшего Прозрения. Кроме того, Ифлелен был плотно окружен теми, кто находился в комнате, и кордоном людей Ллиры снаружи. Врит всего лишь унес бы полученный ответ с собой в Южный Клаш.
Рами задал еще один вопрос, не менее важный:
– Как ты вообще узнал местонахождение этого ключа?
Канте пожал плечами.
– Тихан мне рассказал.
– Как? – вскинулся Фрелль.
– Когда? – добавил Рами.
Касста лишь слегка приподняла бровь, что выражало у нее крайнюю степень потрясения. Выглядело это весьма соблазнительно, но Канте сосредоточился на объяснениях:
– Если б мой дорогой братец не дал мне так много времени на размышления, пока железо накалялось на углях, я, наверное, так никогда бы и не понял, что Тихан пытался сказать мне в самом конце – прямо перед тем, как окончательно расстаться с жизнью.
Канте пришло это озарение, когда он томился в подземной темнице, обдумывая свой жизненный выбор и перечисляя свои многочисленные ошибки. Особенно одну.
«Частенько я слишком озабочен тем, как мир воспринимает меня, любимого, – вместо того чтобы хоть иногда поставить себя на место кого-нибудь другого».
Канте мысленно вернулся к тому моменту под Вышним Оплотом, когда Тихан упал, угодив под удар отразившегося к нему луча, и его бронза начала безудержно плавиться. Та’вин из последних сил пытался сохранить свою форму, но все сильней проваливался в растекающуюся вокруг него бронзовую лужу. Канте хотел задержаться, чтобы найти какой-нибудь способ спасти Тихана от этой участи, но в итоге сдался, осознав тщетность подобных попыток и откликнувшись на настоятельное требование Тихана уйти – требование, которое та’вин подкрепил, с мольбой в глазах ударив кулаком по полу.
«Или, по крайней мере, так я это воспринял в тот момент…»
– Я был слишком сосредоточен на самом себе, – продолжал Канте. – Я думал, что все усилия Тихана были направлены лишь на то, чтобы убедить меня уйти. Что все это связано только со мной. Я не сумел взглянуть на происходящее его глазами, понять, что он пытался донести до меня в самом конце. Это не имело никакого отношения ко мне. Ключ – вот что интересовало его в тот момент.
Рами наморщил лоб и устремил взгляд куда-то вдаль, словно тоже мысленно возвращаясь к тому хаотичному моменту.
– Но Тихан же ничего тогда не сказал… У него даже не было рта, чтобы заговорить!
– Тем не менее он много что сказал. Если б я не был чересчур уж погружен в самого себя, чтобы это услышать.
– Ничего не понимаю, – признался Фрелль.
Канте повернулся к своему бывшему наставнику.
– Помнишь, как тогда в Кисалимри, в Кодексе Бездны, Тихан сумел заглянуть в
