Дикая природа - Эбби Джини
Я ждала, что Такер бросится бежать. Он же должен попытаться спастись. Я силилась закричать, но из горла не вырвалось ни звука. Казалось, я парализована, как это бывало со мной в кошмарных снах. Треск чего-то рвущегося, влажный вздох, хлюпанье, снова медвежий рев. Такер не произнес ни слова. Сейчас я видела перед собой только белое. Зверь стоял ко мне задом, его шерсть окропляла кровь.
Потом в поле моего зрения снова появился Такер. По его позе я поняла, что он тяжело ранен. Брат держался за бок, от боли раздвинув губы в напряженном оскале. Вдвоем с медведем они стали кружить друг подле друга. Брат пошатывался, медведь ступал крадучись, с удовлетворенным видом. Такер медленно двигался вдоль стены, обеими руками зажимая живот. Сквозь его пальцы фонтаном била кровь. В бедре, среди лохмотьев разодранной ткани джинсов, также зияла глубокая рваная рана. Медведь вышагивал неторопливо – молча, без всякой суеты. Хищник высшего порядка в своей стихии.
Брат посмотрел на меня. Клянусь, он увидел меня – мое лицо, прижатое к щели в контейнере.
Медведь поднялся на задние лапы. Стал еще больше, если такое вообще возможно. Голова задевала облака, когти были выпущены, спина выгнута дугой. Пирамида из мрамора и льда.
Это мое последнее воспоминание о Такере. Раннее утро, тот переулок. В лице брата не читалось ни тревоги, ни сожаления. В широко открытых глазах застыло восторженное изумление. Медведь издал зычный рык, от которого у меня чуть не полопались барабанные перепонки. Такер раскинул в стороны руки – то ли имитируя позу хищника, то ли предлагая ему обняться. Зверь накрыл его своим телом, словно укутал в снежное одеяло.
Я услышала хлюпающий хруст ломающихся костей. Мне все еще была видна одна рука Такера – забинтованная, с растопыренными пальцами. Зверь стиснул его в своих медвежьих объятиях, ломая ему позвоночник. Рука брата дернулась и обмякла.
Я отерла глаза, которые заволакивала пелена слез. Зверь ткнулся рылом в ключицу брата. Его челюсти с лязгом сомкнулись. Несколько мгновений он так и стоял с опущенной головой. Потом, зарычав, принялся мотать безвольное тело Такера из стороны в сторону, как собака – тряпичную куклу. На кирпичную стену полетели алые брызги. В челюстях огромного зверя брат казался невесомым. А ведь он был рослым, широкоплечим, с мускулистыми руками, но все это было ничто в сравнении с мощью громадного медведя. Конечности Такера как-то странно болтались, измазывая кровью белую шерсть зверя. Медведь задрал высоко одну лапу. На его когтях краснели ошметки мяса. Я увидела изгиб плеча исполина и блеск клыков. От добродушия на медвежьей морде не осталось и следа. Черные, как уголья, глаза свирепо сверкали, лоб был отмечен боевой раскраской, брюхо как будто залатали красными лоскутами.
Медведь снова поднялся на задние лапы, швырнув Такера на землю. Тело плюхнулось с глухим стуком – живой человек так не мог упасть. Он превратился в нечто бесформенное, аморфное. Кости стали мягкими, ноги были оторваны, из разодранного горла периодически била кровь, как гейзер. Это был изуродованный кусок мяса – все, что осталось от моего брата. Добыча хищника. Белый медведь раззявил окровавленную пасть и издал победоносный рев.
И на этом все кончилось. Такера не стало.
Сентябрь
43
Дарлин стояла перед моргом, сложив на груди руки. Последние двадцать минут она собиралась с духом, чтобы войти туда, но пока не могла заставить себя открыть дверь. Воздух был пропитан ядовитыми запахами формальдегида и хлорки. Рядом с ней стоял мужчина: очки в роговой оправе, серьезное лицо, спокойные глаза. Если его и снедало нетерпение, он это никак не показывал. Мужчина смотрел в планшет, что был у него в руках, словно в этом планшете содержались все тайны мироздания, словно для себя он не видел более достойного места, чем этот тесный, плохо освещенный коридор.
– Ладно, – произнесла Дарлин.
Коронер толкнул дверь.
В помещении морга сверкали четыре металлических стола, каждый – под своим индивидуальным освещением. Выложенный плиткой пол клонился к зарешеченному сливу посреди комнаты. Дарлин отвела глаза от решетки, не разрешая себе задумываться о предназначении этого стока. Возле безупречно чистой раковины из нержавейки лежали медицинские инструменты. В морге, расположенном на цокольном этаже, имелось всего одно окно, почти под потолком, и в нем виднелись вечнозеленые кустарники.
Был еще и пятый стол. В первую минуту Дарлин его не заметила, – возможно, потому, что он был накрыт простыней. Коронер прошел к тому столу и коснулся белого покрова. Из вентиляционного отверстия на потолке тянуло холодом. Дарлин сунула руки в карманы джинсовой куртки. Она жалела, что рядом нет Роя. Закрыв глаза, представила его – честное лицо, полные губы, сеточка морщинок вокруг глаз.
– Сюда, пожалуйста, – сказал коронер.
Дарлин двинулась к столу – даже не пошла, а заскользила по гладкой плитке, как на роликах. Рельеф тела, спрятанного под простыней, выглядел как-то странно, словно это не были очертания человеческой фигуры. В дальнем уголке сознания Дарлин промелькнула мысль, что Такер решил позабавиться над ней, придумал какую-то изощренную каверзу. Не исключено, что коронер сейчас откинет простыню, и она увидит манекен или куклу, наподобие тех, что используют при краш-тестах. А Такер выскочит из шкафа, хохоча над ее изумленным лицом. В детстве он постоянно над ней так подшучивал.
– Готовы? – уточнил коронер.
– Да. Нет.
Коронер стал медленно приподнимать простыню. Вот показались завитки волос, гладкий выступ лба, нос и подбородок.
– Ох, – выдохнула Дарлин.
У Такера не было половины лица. Дарлин четко видела оставленные когтями зверя отметины – жуткие борозды, обезображивавшие одну щеку. На месте левого глаза зияла рваная глазница, затянутая пленкой спекшейся крови. Кусок верхней губы был выдран, в бреши виднелись несколько зубов. Ухо тоже было откушено, и из-под крапчатых лохмотьев плоти поблескивали кости черепа.
Тактичный коронер старался не показывать ничего, кроме лица Такера, но Дарлин все равно кое-что углядела. Грудь брата являла собой алую яму с прожилками, как мрамор; левое плечо было обглодано до кости. Она сообразила, что одна его нога тоже исчезла. Поэтому простыня так неровно и лежала на нижней части его тела. У Такера уцелела только одна конечность.
– Это Такер Макклауд? – спросил коронер.
– Да. Это мой брат.
Коронер быстро накрыл простыней труп, что-то отметил на своем планшете, расписался в нижней части листа и тихо сказал Дарлин, что даст ей время побыть наедине с братом. Потом,
