За ядовитыми змеями. Дьявольское отродье - Юрий Борисович Ильинский
— Пусто, — констатировал Васька, и удесятеренное мощным эхо слово прогремело как гром: «Пусто, пусто, пусто».
Но Васька ошибся, пещера отнюдь не пустовала. Пыль у привалившегося к противоположной стене большого камня зашевелилась, блеснули толстые, отливающие металлом тела. Издали они напоминали извивающиеся водопроводные трубы. Одна «труба», опередив остальных, быстро поползла нам навстречу, рассерженно шипя.
— Да это гюрза! — вскричал я, и снова под потолком заголосило оглушительное эхо: «Гюрза! Гюрза! Гюрза!»
Васька еще в период наших среднеазиатских экспедиций проникся к этим змеям лютой ненавистью. Завидев приближающийся «ужас ночи» — в Туркмении гюрз называли именно так, — Василий мгновенно утратил интерес к красотам горной пещеры, приготовился к отступлению, но вдруг остановился:
— Дома на чердаке у нас — тоже гюрза?
— Да. А что?
— В таком случае эту нужно поймать. Поймай ее, Юрка, обязательно поймай. Я хочу со здешними поближе познакомиться, выяснить, похожи они на туркменских или нет.
— Конечно, похожи!
— Хочу убедиться в этом. Держи рогульку. — Васька сунул мне палку с раздвоенным наконечником и вылетел из пещеры как на крыльях.
— А ты, оказывается, герой, — засмеялся я, но Васька порой недосягаем для насмешек, толстокож, как бегемот.
— Ничего, ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним, а не тот, кто смеется в последний раз…
Честно говоря, мне не хотелось ловить гюрзу в пещере, набитой этими «очаровательными» существами, оторопь брала при мысли, что какая-нибудь из них, подобравшись незаметно, вопьется в ногу. Сыворотки у нас нет, а укус гюрзы, если не принять соответствующие меры, почти всегда смертелен. Зачем рисковать? С какой стати?
Оставшись один, я внимательно следил за приближающейся змеей, выставив вперед рогульку, и внезапно заметил, что от другой стены ко мне ползет еще несколько змей. Я инстинктивно попятился к выходу, Васька издевательски заржал:
— Это кто тут о героях распространялся? Кстати, какой у тебя рост?
— Метр семьдесят. А тебе зачем?
— Буду знать, какой гроб заказывать.
Васька хохотал как безумный, а я страшно разозлился: мне угрожает опасность, а какая-то каналья, по явному недоразумению именующая себя моим другом, вместо того чтобы помочь, задает дурацкие вопросы. Злость порой действует на человека благотворно, придает решительности, силы. Не дожидаясь гюрзы, я сам пошел ей навстречу. Змея замерла, проникший в пещеру косой луч солнца высветил отливавшее металлом тело, тусклые неподвижные глаза. Я осторожно приблизился, рядом, подняв облачко пыли, прошелестело что-то невидимое, еще одно облачко взвилось поодаль. Медлить больше нельзя. Быстро прижимаю рогулькой к каменному полу ближайшую гюрзу, и тотчас все скрывается в густой едкой пыли.
То ли от волнения я промахнулся, то ли придавил змею недостаточно сильно — сказать трудно. Тяжелый хвост замолотил по земле, вздымая тучи пыли, остальные змеи ползали вокруг, я кашлял, чихал, топтался на месте, стараясь удержать рвущуюся из рук рогульку.
Я попал в затруднительное положение: змеи подняли пыль, видимость почти нулевая. Не шарить же руками в пыльном облаке, нащупывая холодный змеиный затылок! Внезапно я получил хлесткий удар хвостом и шарахнулся назад, отгоняя мысль о том, что могу наступить на одну из вертевшихся поблизости змей. В ту же секунду я почувствовал, что гюрза выскользнула из-под палки. Вот когда мне стало по-настоящему страшно, я застыл, боясь шевельнуться, чудилось, будто десятки змей ползают вокруг, готовясь напасть. Стоя неподвижно, я вглядывался, пытаясь в кромешной пыли рассмотреть находившихся где-то здесь гюрз.
Гулкий топот вывел меня из транса, ко мне большими прыжками мчался Васька. Не говоря ни слова, он сгреб меня в охапку и поволок к выходу из пещеры. Через несколько секунд мы сидели на широком замшелом пне — я, бледный, зябко поводящий плечами, и взмокший от пота, багровощекий Васька.
— Гляжу, а ты качаешься, как пьяный. Вот-вот упадешь. А эти так и молотят хвостищами, так и молотят!
Ай да Вася! Ни за что не поверил бы, что он способен на такое. После Туркмении Рыжий при виде пресмыкающихся синел…
— Когда на тебя змея бросается — страшно, — философствовал Васька. — А если на товарища — другое дело. Тут уж приходится действовать по-суворовски: сам погибай, а товарища выручай!
— Спасибо тебе, дружище!
Я обнял Василия, а он ужасно смутился, покраснел еще больше:
— Это уж вовсе ни к чему — нежности телячьи!
И все же любопытство Василия вскоре было удовлетворено: из пещеры выползла крупная гюрза и преспокойно направилась к нам. С ней я управился быстро, действуя по всем правилам, поймал змею и продемонстрировал Ваське ее многочисленные бородавки.
— Надеюсь, ты удовлетворен?
— Вполне. Теперь, пока отсюда не смоемся, буду страдать бессонницей — до чего же отвратная тварь!
Забегая вперед, скажу, что пессимистическое заявление Василия не оправдалось: ночью он спал как убитый и храпел так, что с потолка сыпалась труха, впрочем, вполне возможно, что тому была другая причина — обитавшая на чердаке гюрза устроила там мышиное побоище.
Мы уходили, поминутно оглядываясь. Казалось, змеи выползут из пещеры и устремятся за нами в погоню.
— Тигран говорил, что в таких пещерах иногда ночуют пастухи. Ты, Юрка, согласился бы на подобный ночлег? Нет? Странно…
Васька опять стал самим собой — веселым и беспечным. Желание поозорничать, посмеяться над ближним сидело у него в крови. Однако вскоре радужное настроение Василия растаяло, как туман под лучами восходящего солнца: мы попали в «змеиный район». Из-под ног выскальзывали тонкие медянки, поодаль на скале, свернувшись кольцом, лежала кошачья змея. Мы не знали, что эта змея встречается в Армении редко, и, вообразив, что подобные существа ползают тут на каждом шагу, насторожились: кошачья змея была внушительных размеров и выглядела свирепой. Она не обратила на нас никакого внимания, лежала, уставившись в одну точку. Приглядевшись, мы заметили маленькую лесную мышь. Мышка сновала в тени, образованной скалой, что-то выискивала в густой траве. Но вот змея бесшумно скользнула вниз, поползла к жертве, однако мышь вовремя заметила опасность и юркнула в норку, вырытую у корней шиповника.
— Смотри, смотри, что она делает! — Васька толкнул меня локтем. Потерявшая добычу змея наклонила плоскую голову, высунула раздвоенный язык, слегка ощупывая землю, медленно, но безошибочно поползла к норе. Змея, безусловно, не видела мышкиного убежища, но двигалась тем же путем, которым пробежала мышь.
— Преследует! Языком нащупывает следы!
Мы пошли дальше, но вскоре вынуждены были остановиться, а
