Совы во льдах: Как спасали самого большого филина в мире - Джонатан Слат
Сергей вернулся к саням вскоре после нас. Он все-таки наткнулся в лесу на гнездовое дерево и обещал отвести нас к нему поутру. Когда мы приехали назад в Самаргу, свет фар выхватил из темноты ждавшего нас у дома человека. Его звали Олег Романов – удивительно русское имя для удэгейского охотника. Это был худой мужчина лет пятидесяти в больших очках с коричневой оправой, и курил он ничуть не меньше Сергея. Олег слыл у местных знатоком Самарги и помог Сергею с организацией поисков рыбных филинов, подсказывая, где лучше остановиться на реке и где нужно оставлять запасы топлива. Ему очень хотелось послушать, как прошла экспедиция.
– Я начал было беспокоиться, когда вы не вернулись на прошлой неделе, – сказал он, пожав Сергею руку. – Поверить не могу, что вы проскочили по реке, когда на носу весна.
Он рассказал, что жители Агзу и Самарги с увлечением следили за нашими передвижениями и гадали, удастся ли нам попасть на побережье прежде, чем тронется лед. Мы стали последними, кто проехал по реке той зимой, – позже мы узнали, что примерно через день после нашего отъезда один охотник из Агзу пытался добраться до Самарги по реке, но под натиском воды был вынужден вернуться домой. Из-за погодных условий сообщение между поселками остановилось на несколько недель до окончания ледохода. Мы приехали на побережье по последнему зимнему льду.
Сергей, Шурик и Олег курили и разговаривали, сидя у печки. Нам предстояло еще несколько попыток поиска рыбных филинов в районе Самарги, а тем временем Олег сообщил, что завтра с утра пораньше к нам собирался заглянуть председатель сельсовета, чтобы помочь спланировать возвращение в Терней. И действительно, когда наутро шум мотора за окном предупредил меня о приближении трактора, часы показывали около восьми. Председатель оказался молодым мужчиной лет тридцати с небольшим. В утреннем свете блеск его ярко-голубых глаз наводил на мысль о том, что без бутылки дело не обошлось. Когда он приблизился, чтобы пожать нам руки, я уловил легкий спиртовой душок, который только усилил мои подозрения. Как бы там ни было, советы он давал дельные и полезные. Мы с Толей собирались забронировать билеты на следующий вертолет, но вместо этого Олег предложил нам плыть на судне под названием «Владимир Голузенко»{54}. Оно выходило в рейс через два дня. Лесозаготовительное предприятие использовало пассажирский корабль «Голузенко», чтобы доставлять рабочих в расположенные вдоль побережья труднодоступные порты, а после возвращать их на базу в порт Пластун, находившийся чуть южнее Тернея. На этом самом судне Сергей и остальные участники экспедиции прибыли сюда перед ее началом. Председатель мог договориться о такой поездке, и вроде бы путешествие для нас предполагалось бесплатное.
– По морю до Пластуна семнадцать часов, – уверял он. – Но сколько вы проторчите в Самарге, если понадеетесь на вертолет, неизвестно. Корабль – самый надежный вариант.
Потом он уточнил у Сергея, сколько места нам потребуется для снаряжения на следующем грузовом корабле, выход которого запланировали на конец недели. Нужно было согласовать с лесозаготовительным предприятием транспортировку снегоходов и остального оборудования обратно на юг, и Сергею с Шуриком выпало сопровождать груз.
Обсуждение подошло к концу, и председатель сказал, что опаздывает на очередную встречу. Он выглядел на удивление занятым человеком, притом что разъезжал на тракторе и представлял всего лишь 150 избирателей. Прощаясь, он предложил нам вечером попариться в бане. И добавил, что если мы решим принять его приглашение, то дорогу к его дому нам укажет любой житель поселка.
Позавтракав на скорую руку, мы втроем с Сергеем и Шуриком кое-как разместились на сиденье черной «Ямахи», Толя же отправился осматривать места возможного обитания рыбных филинов к северу от поселка. Мы поехали через Самаргу к устью реки тем же путем, что и накануне. Одна из целей моего пятилетнего исследования состояла в том, чтобы установить, как и почему рыбные филины выбирают то или иное гнездовое дерево. Зависит ли это только от подходящего по размеру дупла, или окружающая растительность также играет роль при выборе? Для описания структуры растительного покрова в местах гнездовий с целью научного анализа и сравнения я принял стандартную методологию{55}, требующую множества измерений. Мне хотелось испытать эту методологию на примере гнездового дерева и освоить практические приемы. Я захватил с собой рулетку и другие инструменты. Мы очень быстро нашли гнездовое дерево; в прошлый раз Сергей был совсем близко. Он списал вчерашнюю путаницу на то, что за прошедший год протоки, по которым он ориентировался, сместились под действием непогоды, и он пошел по ним не в ту сторону.
Когда такие виды деревьев, как тополь Максимовича, приземистый вяз или чозения, достигают зрелости – за 200–300 лет они вырастают до 30 метров высотой, а диаметр ствола у них составляет более метра, – размер и возраст становятся для них обузой. Верхушки крон сносит ураганным ветром, и остаются стволы, торчащие, словно печные трубы. Иногда отламывается только сук, обнажая мягкую древесину внутри ствола. Со временем на этом месте выгнивает большая полость, где может легко поместиться и устроить удобное гнездо рыбный филин.
Судя по всему, рыбные филины предпочитают гнездиться в «боковых дуплах»{56}, поскольку они надежнее защищают птиц от стихии, чем другие варианты. В углублении, образовавшемся на вершине сломанного ствола, сидящий на гнезде филин гораздо более уязвим. Самке приходится всем телом прикрывать кладку или выводок от ветра, снега или дождя. Однажды Сурмач наблюдал за птицей, которая сидела в таком гнезде в метель, сохраняя неподвижность под натиском грозных вихрей, даже когда снежная шапка скрыла все, кроме хвоста.
Конечно, встречаются и исключения из правил. В тех районах, где рыбные филины давно забыли (или никогда не знали) о такой роскоши, как древесное дупло, они обходятся тем, что есть. В Магадане{57}, на северном побережье Охотского моря, недавно видели птенца рыбного филина, который выглядывал из старого гнезда белоплечего орлана, сложенного из толстых сучьев высоко в развилке ствола молодого тополя. А в Японии{58}, где старые деревья в наши дни редкость, пара филинов вывела птенцов на уступе скалы.
Шурик сунул в карман рулетку и маленький цифровой фотоаппарат и полез на указанное Сергеем дерево, крупную чозению с множеством ветвей и сучков, ведущих по главному стволу к полости, образовавшейся на его обломанной верхушке в семи метрах от земли. Пока он обмерял и фотографировал дупло, я занялся другими делами: определил диаметр ствола, оценил его состояние и сосчитал росшие поблизости деревья, обращая внимание на их размер. Явной проблемой было то, что мы выполняли работу зимой: под ногами лежал толстый слой снега, а деревья и кустарники стояли голыми. И дело было не только в лыжах, из-за которых мы теряли маневренность, но и в очевидной неточности некоторых измерений (таких, как сомкнутость полога и густота подлеска). И тем не менее мы неплохо поупражнялись. В тот раз замеры отняли у нас примерно четыре часа, но позже, когда я овладел приемами, весь процесс стал занимать у меня не больше часа.
Мы вернулись в Самаргу с намерением найти дом председателя и попариться в бане. По дороге мы заскочили к себе, чтобы забрать Толю, но, поскольку он еще не вернулся, поехали без него. Проходивший мимо рыбак рассказал нам, где живет председатель, и когда мы добрались до него, то с радостью увидели, что баня уже натоплена. Это было маленькое, низкое строение с гниющими половицами, способное вместить
