Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик
В Африке Homo erectus появляется в палеоархеологической летописи одновременно с новыми большими каменными орудиями, которые отличаются от олдувайских тем, что для их изготовления нужно было специально добывать большие каменные пластины из определенных пород камня. Эти плитчатые заготовки, как называют их археологи, обрабатывали с одной или двух сторон и получали обоюдоострые ручные рубила, кливеры (орудия с поперечным рабочим краем) и пики (орудия со сходящимися клином рабочими краями). Изготовление таких орудий было довольно сложным, особенно если сначала надо было найти месторождение нужной породы, которое могло быть далеко, добыть большие заготовки и доставить их, а потом изготовить рубило, кливер или пику. Только на обучение навыкам, которые применялись на финальной стадии — собственно обтесыванию камня, — современному человеку требуются сотни часов, даже если есть кому помочь. Совершенно неясно, каков шанс придумать всю эту технологию самостоятельно на протяжении жизни. У пропавших первопроходцев-европейцев мозг был значительно больше, и им нужны были режущие орудия, но с ходу придумать каменные рубила они так и не смогли. По свидетельству антропологов, изучавших малые сообщества, в тех популяциях, которые до сих пор изготавливают каменные орудия, необходимо много лет культурной передачи и индивидуальной практики, чтобы научиться делать высококачественные каменные топоры и тесла. А как именно наши предки добывали эти большие плитчатые заготовки, мягко говоря, не совсем понятно[436].
Анатомические изменения в плечах и запястьях Homo erectus, произошедшие в этот период, говорят о развитии способностей к метанию — навыка, очень полезного на охоте, при добыче падали и при нападениях на других людей. Способность быстро и метко бросать предметы есть только у людей. Шимпанзе, напротив, хотя и бросаются чем-то время от времени, делают это медленно и, как правило, не так метко, как их физически более слабые кузены, то есть мы[437]. Однако, поскольку первым, что пришлось метать нашим предкам, были, вероятно, камни и простые копья, не вполне очевидно, почему культурная эволюция должна была мощно подстегивать генетическую эволюцию анатомических особенностей, способствующих метанию. Но вот в чем дело: умение быстро, сильно и точно метать предметы не развивается у нас само собой. Те, кто с детства не тренируется в метании, например большинство девочек в моей начальной школе, обычно не могут похвастаться меткостью, став взрослыми. А теперь представьте себе, что вы — ребенок, который родился в мире, где никто ничего не бросает, разве что вяло и не попадая в цель. Может, вы и будете экспериментировать и бросаться камешками или палками в птичек и мелких зверьков, но, скорее всего, ни разу не попадете, вам это надоест, и вы переключитесь на какие-нибудь более результативные занятия. Но если вы имеете возможность наблюдать, как старшие модели успешно сбивают птиц быстрыми точными бросками, и подражать им, у вас, скорее всего, хватит терпения тренироваться дальше. Возможно, вы также заметите, как тренируются в метании старшие дети, и захотите взять с них пример. Разумеется, эти наблюдения повлияют на вас только при условии, что вы уже сильно склонны к культурному обучению. Чтобы положить начало прочной традиции метания, какой-то один незаурядный или везучий человек (или несколько) должен упорно упражняться в метании при отсутствии культурного обучения, но это все же гораздо проще и вероятнее, чем если бы каждый должен был овладеть метанием самостоятельно. Значит, культурная эволюция могла создать благоприятные условия для усвоения навыка метания в результате обучения и тренировки и не создавая предварительно сложных метательных орудий.
Подобным же образом, как описано в главе 5, наличие всевозможного ноу-хау для выслеживания добычи и понимания поведения животных в сочетании с применением емкостей для воды, вероятно, открыло Homo erectus путь к длительной “охоте выносливостью” или поиску падали на дальних расстояниях. Хотя некоторые анатомические адаптации к бегу на длинные дистанции появились еще у ранних Homo, у Homo erectus их уже очень много, в первую очередь — длинные ноги, узкие бедра, большие ягодицы и хорошая теплоотдача с кожи головы[438].
В период с 1,6 до 1 миллиона лет назад процесс ускорился, и археологические находки в сообществах Homo erectus говорят о нарастающем распространении новых приемов и материалов. Ручные рубила, которые раньше обрабатывались обычно только с одной стороны, становятся двусторонними, причем нередко обе разновидности находят в одном и том же местонахождении. Со временем рубила становятся совершеннее, симметричнее и острее, и иногда их изготавливают из крупных костей (см. илл. 15.1)[439]. Эксперименты современных специалистов по изготовлению каменных орудий показывают, что такие древние орудия говорят о распространении новых приемов, расширявших репертуар камнетеса. Новые приемы требовали более сложных рецептов, в том числе особой подготовки камня к обтесыванию[440].
Илл. 15.1. Ручное рубило из трубчатой кости млекопитающего, изготовленное 1,4 миллиона лет назад (Эфиопия)
Как и следует ожидать в период, когда кумулятивная культура еще только зарождается, в разных местонахождениях технологии и практики сильно варьируют, но наблюдается и накопление, пусть и неравномерное, и нередко технологии утрачиваются. Иногда — и даже часто — большие характерные ручные рубила исчезают, и остаются только более простые (олдувайские) каменные орудия[441]. Популяции могли утрачивать технические приемы и связанные с ними орудия, если на одно-два поколения теряли доступ к нужному сырью. А еще можно ожидать, что время от времени из репертуара тех или
