Гестапо. Миф и реальность гитлеровской тайной полиции - Фрэнк Макдоноу
Этот кошмарный образ нацистской Германии начал меняться лишь в 1970-х годах, когда немецкие историки стали глубже изучать эпоху нацизма, используя недавно открытые немецкие архивы. Акцент сместился с традиционного гитлоцентристского подхода «истории сверху» (интенционалистского) к новому подходу «истории снизу» (структуралистскому). Немецкий историк Мартин Бросат сыграл ключевую роль в этой радикальной смене курса. В своей книге 1969 года «Государство Гитлера» он изобразил Адольфа Гитлера как «слабого диктатора», который руководил ожесточенной борьбой за власть между несовместимыми личностями в хаотической системе конкурирующих и разъединяющих бюрократических империй.8 Затем Бросат собрал элитную команду историков для работы над масштабным шеститомным трудом под названием «Bayern in der NS-Zeit» («Бавария в эпоху национал-социализма»). «Баварский проект», как его называли, исследовал сопротивление гитлеровской власти в повседневной жизни.9
В нём был сделан вывод о том, что нацистское правление на практике было гораздо менее тоталитарным, чем в теории. Общественность имела гораздо больше возможностей для критики и недовольства, чем предполагалось ранее. Истинная сила гитлеровского нацистского режима исходила от молодых радикальных нацистских бюрократов, пользовавшихся огромной автономией. Адольф Гитлер часто поддерживал всё более радикальную политику, уже проводимую другими. Первоначальная тоталитарная модель была разоблачена как неточный и неокончательный способ изучения нацистской Германии.
Этот подход к изучению нацистской Германии, основанный на «истории снизу», привёл к более детальному изучению взаимоотношений гестапо и немецкого народа. Причиной скудности исследований, посвящённых гестапо, было ограниченное количество доступных источников. Большинство архивов гестапо было уничтожено к концу Второй мировой войны либо в результате бомбардировок союзников, либо преднамеренным уничтожением самим нацистским режимом. Значительное количество архивов сохранилось только в Рейнландской области. Немецкий историк Райнхард Манн изучил случайную выборку из 825 архивов из 73 000 сохранившихся архивов гестапо, хранящихся в дюссельдорфском архиве. Манн умер до полного завершения своей работы, и его труд так и не был опубликован в английском переводе. Однако его предварительные выводы внесли весомую поправку в ортодоксальное изображение гестапо как всемогущей «полиции мыслей» в стиле оруэлловского «1984».10 Он представил основные положения того, что теперь стало известно как «ревизионистская интерпретация» гестапо.
Манн показал, что гестапо никогда не нанимало достаточного количества сотрудников, чтобы шпионить за всеми. Это была очень маленькая, недостаточно финансируемая и перегруженная организация, насчитывающая менее 15 000 действующих сотрудников, которые следили за всеми политическими преступлениями 66 миллионов немцев. Офицеры гестапо были не жестокими идеологически преданными нацистами из популярного мифа, а профессиональными детективами, поступившими на службу в полицию за много лет до прихода Гитлера к власти. Большинство расследований гестапо начиналось с наводок от широкой общественности. Тем не менее, Манн не пришел к выводу, что гестапо было неэффективным инструментом террора. Напротив, он пришел к выводу, что оно направляло свои ограниченные ресурсы против групп, которые оно определяло как находящиеся за пределами «национального сообщества», особенно тех, кто активно мобилизовал недовольство среди населения. Однако в исследовании Манна были некоторые ключевые проблемы. Например, он сосредоточился на частных конфликтах среди «простых немцев» и исключил из своего анализа пристальное изучение ключевых оппозиционных групп, в первую очередь коммунистов, евреев, иностранных рабочих и широко определяемой группы «социальных аутсайдеров».
Именно американский историк Роберт Геллатели в своей книге «Гестапо и немецкое общество», опубликованной в 1990 году, внес еще один чрезвычайно важный вклад в наше понимание того, как функционировало гестапо в нацистской Германии.11 Геллатели следовал подходу Манна, используя случайную выборку файлов гестапо, но он рассматривал совершенно другой регион: Вюрцбург в Нижней Франконии, Бавария. Геллатели также исследовал различные группы из Манна, сосредоточившись на файлах, связанных с евреями и иностранными рабочими. Он выявил, что доносы играли решающую роль в 57% всех рассмотренных им дел. Исследование Геллатели дало еще одно весомое подтверждение мнению о том, что гестапо было недоукомплектованной, реактивной организацией, которая не обращала внимания на подавляющее большинство «простых» немцев. Он более наглядно показал, как общественная поддержка способствовала работе гестапо.12 Манн и Геллатели, несомненно, развенчали распространённое представление о гестапо как о части всемогущего полицейского государства, навязывающего свою волю запуганному населению. С этой точки зрения, гестапо не представляло реальной угрозы законопослушным гражданам нацистской Германии.
Другой американский историк, Эрик Джонсон, в своей подробной книге «Нацистский террор», опубликованной в 1999 году, предложил мощный и тонкий корректив общей тенденции считать, что гестапо мало чем отличается от современной перегруженной полиции. Джонсон сосредоточил свое исследование на случайной выборке судебных материалов из Кельна и ограниченном количестве материалов дел гестапо из Крефельда в Рейнской области, дополнив их интервью с выжившими и красноречивыми статистическими данными. Работа Джонсона подтвердила, что гестапо было небольшой организацией, полагавшейся на общественное сотрудничество. Он показал, что гестапо обращалось с «хорошими» немецкими гражданами очень деликатно. Большинство немцев его совершенно не боялись. Он расходился с Геллатели в одном важном отношении, утверждая, что сотрудники гестапо действовали гораздо более инициативно и жестоко.13
Мой личный интерес к роли гестапо был вызван моей подробной биографией Софи Шолль, двадцатиоднолетней студентки Мюнхенского университета, которая была арестована гестапо 18 февраля 1943 года за распространение антинацистских листовок, затем допрошена и казнена четыре дня спустя на спешно организованном нацистском показательном процессе под председательством Роланда Фрейслера, известного как «гитлеровский висельник».14 Допрашивал Софи спокойный и профессиональный сотрудник гестапо Роберт Мор, действовавший как «обычный» детектив, а не жестокий, идеологически движимый нацист. Книга показала важность детального изучения расследований гестапо. Она также подняла два важных вопроса, заслуживающих дальнейшего изучения. Во-первых, проводились ли все расследования гестапо с такой же эффективностью, как в случае с Софи Шолль? Во-вторых, всегда ли сотрудники гестапо вели себя так же сочувственно, как Роберт Мор?
Чтобы глубже изучить эти важные вопросы, я решил изучить широкий спектр подробных материалов по делам гестапо, связанных с людьми, которых оно преследовало в немецком обществе в период с 1933 по 1945 год. Это потребовало гораздо более широкого анализа. Наибольшее количество сохранившихся материалов в Германии находится в архиве Дюссельдорфа, где хранится 73 000 документов. Эта книга основана преимущественно на этих материалах, но выходит за рамки анализа города Дюссельдорф, проведенного Райнхардом Манном, и охватывает гораздо более широкий срез материалов по делам гестапо по всему региону Северо-Вестфалия, в котором в период нацизма проживало 4 миллиона человек. Мне был предоставлен свободный доступ ко всем сохранившимся материалам. В эпоху нацизма этот регион был сильно индустриализирован, с большим католическим населением, меньшим протестантским контингентом и средней по размеру еврейской общиной
