Критика платонизма у Аристотеля - Алексей Федорович Лосев

– Все эти аргументы – явная, само собой понятная нелепость.

a) Подражать так или иначе можно только чему-то. Значит, это что-то как-нибудь существует; и существует оно, прежде всего, как смысл. А это и утверждает в первую голову Платон.

b) Понятие, как бы ни расчленяли его содержание, есть нечто совершенно простое, единичное и неделимое; и надо уметь объединять эту единичность его смысла с множественностью признаков. Аристотель в своих положительных конструкциях умеет это делать очень хорошо, но, как только он переходит к критике Платона, он совершенно отказывается это понимать.

c) Наличие логических расчленений в сфере идеи вполне реально; и нельзя думать, что раз признается существование идеи, то в ней все абсолютно неразличимо, смутно и одинаково. Весь платонизм есть не что иное, как учение об «общении идей».

8)

Идея не может быть сущностью того, вне чего она находится. Или она – сущность вещи, тогда она находится в самой вещи; или она – вне вещи, тогда она не есть ее сущность, или субстанция (1079b 35 – 1080a 1).

– На это мы уже дали разъяснение: для Платона нет формалистического и изолированного «да» или «нет», и у него идея и вещь и находятся одна в другой и не находятся.

9)

Если даже признать существование идей, – все же необходимо признавать еще и нечто иное, что будет реально двигать вещами, в то время как признание этого двигателя отнюдь не влечет за собой признания идей (1080a 2 – 8).

– Это – сплошная ложь.

Во-первых, Платон признает не только идеи, но еще и Мировую Душу, которая гораздо ближе, чем голые идеи, определяет текучую сферу бытия. При этом идеи, или Ум, и Мировая Душа связаны между собою в платонизме точнейшим диалектическим взаимоотношением.

Во-вторых, признание перво-двигателя даже у самого формалиста Аристотеля соединяется с учением об «Эйдосе эйдосов». Почему же этого соединения не может делать диалектик Платон?

Аргументы изложенных нами глав Met. XIII 4 – 5 относительно Платоновских идей могут быть разбиты на две группы, несовпадающие с пределами самих глав. А именно, аргументы №№ 1 – 4 касаются характера самих идей, аргументы же №№ 5 – 9 касаются отношения идей к вещам.

В первой группе мы находим, прежде всего, недоумение по поводу взаимоотношения идей с точки зрения рода и вида (№ 1), а затем недоумение по поводу содержания идей, где отвергается существование идей отрицания, отношения (№ 2) и всего не-субстанциального (№ 4); и, наконец, несовместимым с идеями почему-то представляется превосходство «отношения» над «идеей» (№ 3).

Вторая группа аргументов касается проблемы взаимоотношения идей и вещей, сначала в общей форме (№ 5), затем в частной (№№ 6, 7, 9).

В общей форме

· отрицается объединение идеи и вещи в родовое целое (a),

· отрицается абсолютная метафизическая раздельность идеи и вещи (b),

· отрицается возможность охвата вещи в идее (c).

В частных случаях отвергается нужность идей

· в смысле объяснения (№ 6) реального и эмпирического изменения (a), знания (b), бытия (c), акциденции (d), а также

· в смысле объяснения подражания вещей идеям (№ 7) и

· реальной движимости вещей (№ 9).

Общим резюме всей аргументации может явиться аргумент № 8: сущность не может находиться вне того, чего сущностью она является.

8. Классификация учений об идеальных числах.

До сих пор из намеченного Аристотелем плана осуществлено два пункта, – анализ учения о математическом предмете и анализ учения об идеях. Остается третий пункт, представляющий собою как бы объединение первых двух, анализ идеальных чисел. Как сказано вначале, Аристотель посвящает этому три большие главы XIII 7 – 9. Но этому предшествует у него глава XIII 6, в которой содержится предварительный обзор и классификация различных учений о числе.

Конечно, с исторической точки зрения, прежде всего, интересно точно знать, кому принадлежат эти учения и как и когда они развивались в форму законченного философского учения. Но мы не будем решать этого вопроса в настоящем месте, так как этим я занимаюсь в специальном исследовании о понятии числа в античной философии; и здесь такое отвлечение внимания было бы совсем неуместно. Кроме того, и сам Аристотель не называет авторов анализируемых им учений. И даже больше того. Он прямо заявляет, что его классификация имеет в виду исчерпать все логически возможные учения об идеальном числе; и, быть может, и сам он не смог бы всегда точно приурочить то или иное учение к тому или другому автору.

«[Ясно], что названы [тут] все способы» (1080b 34 – 35);

и –

«таковые единственно необходимые способы, какими можно существовать числам» (1080b 4 – 5).

Классификация, предлагаемая Аристотелем в XIII 6, очень проста; но чтобы понять ее, надо предварительно усвоить одну мысль.

Если мы попытаемся схватить самое общее отличие числа от идеи, то это будет та его особенность, что оно есть некая счетность, т.е., что в нем есть некая последовательность ряда мысленных или иных полаганий.

Идея и есть идея; она – абсолютно единична, и в ней мы не мыслим обязательно перехода от предыдущего к последующему.

Число же есть именно такая последовательность и такой переход; и оно не мыслимо без того, чтобы мы не могли его сосчитать. Число «пять» обязательно указывает на то, что было или есть каких-то пять полаганий, что могло быть, следовательно, четыре или шесть, и что имеется фактически именно пять.

Теперь, обратим внимание на то, что сейчас у нас речь идет не о числах как таковых, т.е. тех, которыми оперирует математика, и не об идеях как таковых, которые суть не что иное, как понятия, но отделанные в виде модели или рисунка. Речь идет об идеальных числах. После предыдущего замечания это может значить только то, что мы тут выставляем такие числа, в которые входит некое идейное содержание, т.е. некая уже несчислимость, неспособность к счету, некая сплошная качественность, которая невыразима никакими количественными переходами и рядами. В зависимости от степени вхождения в число этого не-числового содержания и можно разделять получающиеся таким путем идеальные числа.

Именно, первая группа чисел будет та, где

«никакая единица не счислима ни с какой [другой] единицей» (1080a 19 – 20).

Это будет, конечно, полной противоположностью обычным арифметическим числам, в которых, наоборот,

«все они [находятся] в прямой последовательности, и всякая из них счислима со всякой [другой]»;