Критика платонизма у Аристотеля - Алексей Федорович Лосев

class="p1">«Еще [субстанцией называется] то, что является присутствующим в качестве моментов (μορια) в подобных вещах и ограничивающим [их], равно и обозначающим [их] определенную единичность (τοδε τι), с уничтожением чего уничтожается и целое, как напр., тело – с уничтожением поверхности, по словам некоторых, и поверхность – [с уничтожением] линии. И, по мнению некоторых, таково вообще число, ибо все становится ничем с его уничтожением и оно все ограничивает» (17 – 21).

4)

«Кроме того, чтойность, смысл чего есть определение, и что называется субстанцией для каждой вещи» (21 – 22).

К этим четырем дистинкциям А. прибавляет:

«Получается, следовательно, что о субстанции говорится двумя способами, – [как о] крайнем субстрате, который уже не высказывается [ни] о [чем] другом, и [как о] том, что есть определенная единичность и [существует] отдельно, [самостоятельно]; такова именно форма и вид каждой вещи» (22 – 26).

По-видимому, А. объединяет четыре понимания субстанции по два, так, что первые два указывают на υλη, на «последний субстрат», который уже не может быть ни для чего предикатом, вторые же два – на смысловую сущность, форму, эйдос, «вид» вещи. Ясно, что «усию» можно переводить по-русски и как «субстанция» и как «сущность». «Субстанцию» я предпочитаю потому, что А. как раз хочет оперировать с абсолютно данными вещами и склонен, в особенности в полемике с Платоном, придавать всяким «сущностям» почти фиктивное значение. Но тут, конечно, можно спорить. Немцы переводят различно, Hengstenberg и Бониц переводят «Wesenheit», излишне подчеркивая не-метафизический, чисто смысловой характер усии. Кирхман, хорошо подчеркивая один момент, упускает другие, – das Selbstständige. Швеглеру (III 215) перевод «субстанция» кажется спинозизмом, и он предлагает переводить «Reelles», «Ding», «Einzelwesen». Бендер и Рольфес переводят «субстанция».

2)

1076a 9 εν τη μεθοδω.

О более широком употреблении этого слова у Аристотеля см. Бониц к I 2, 983a 22 (ср. Waitz к An. post. I 1, 71a 1).

3)

Phys. I 8, § 5 и 10, § 8.

4)

По Швеглеру (IV 297), Met. VII – VIII и, может быть, «О небе»; по Боницу (II 527, – отчасти вслед за Александром) – Phys. II и вообще о перво-двигателе.

5)

Τα μαθηματικα, – перевожу так, потому что подлинный предмет нижеследующих рассуждений, действительно, предмет математики, хотя в самом термине содержится нечто меньшее, как в немецком «Mathematisches».

6)

1076a 27 απλως, т.е., как сказано в 1076a 23,

«не прибавляя к ним никакой иной природы».

7)

Правильнее у Александра (700, 13)[13]:

«Поскольку закон и обычай, когда кто говорит о чем-нибудь, рассматривать относительно этого и мнения других…»,

чем у Biese, Philos. d. Arist. I 566, видящего здесь указание на «авторитет» Платоновского учения.

8)

Об этих «эксотерических» лекциях написано очень много.

Старая литература по этому вопросу приведена у Швеглера (IV 298). Ср. Е. Zeller. Phil. d. Gr.4 II 2, 123 пр. 1. Вслед за Целлером и Stahr. Aristotelia. II 235 – 279. Быть может, и нет необходимости напирать на эксотеризм в собственном смысле. Тут возможно указание просто на другие труды, чем «Метафизика».

Бендер переводит (322):

«an den betreffenden Orten».

9)

Последние две фразы (1076a 33 – 37) по смыслу относятся скорее к следующей главе.

10)

По изображению Аристотеля, Платон признает три особых плана бытия:

· чувственность,

· математические предметы и

· идеи.

Об этом Аристотель говорит часто:

I 9, 992b 14;

III 1, 995b 16; 2, 997b 12; 6, 1002b 12;

VII 2, 1028b 19;

XI 1, 1059b 4;

XII, 1 1069a 34.

От чувственности математические предметы отличаются неподвижностью (I 6, 987b 16), от идей же – бесконечностью приложения (ср. III 6, 1002b 12 слл.). Аристотель так и называет это срединное бытие – το μεταξυ (I 9, 991b 29; 992b 16; III 2, 997b 2. 13; 998a 7; 1002b 13. 21; XI, 1059b 6; XIII 2, 1077a 11). Мыслить ли это «метаксю» присутствующим в самой чувственности или отдельно от нее, оно все равно, по Платону, есть особая субстанция, «отделенная» от чувственности.

11)

Последнее добавление необходимо сделать потому, что и сам Аристотель не думает, что математические предметы находятся в чувственном.

«Умная материя, – пишет он, – находится в чувственном не постольку, поскольку она – чувственна, напр., [таковы] математические [предметы]» (VII 10, 1036a 11 – 12).

Аристотель критикует тот взгляд, по которому математическое существует в чувственном именно как «отдельная природа» (см. ниже XIII 3, 1077 b 26, φυσις αφωρισμενη). Свое учение Аристотель отличает также и от того (пифагорейцы), по которому числа «не отделены, но находятся в чувственном» и в то же время тождественны с самими вещами (XIII 6, 1080b 16 слл.).

12)

Met. III 2, 998a 7 – 19.

13)

Под этими δυναμεις και φυσεις (1076b 2) Александр понимает границы, поверхность, линии и пр. Однако, вернее тут иметь в виду именно идеи, потому что такой именно смысл указывается в том месте, которое тут вспоминает А., – III 2, 998a 12:

«Очевидно, что виды (ειδη) могут существовать в чувственных вещах, потому что то и другое вместе – одного и того же смысла (λογου)».

Так – Бониц (II 528).

13а)

Вм. τουτων 1076b 27 Бониц с Александром – των (можно было бы читать также и τουτων των).

14)

Ср. Met. II 2 997b 12 – 34.

15)

По Александру εσται вм. εστι. Так читает и Бониц.

16)

Ср. 1076b 21. Движение понимается тут как синоним чувственности.

17)

1077a 9 γραφεται, – по-видимому, предполагается аналогия с такими выражениями, как νομον γραφειν, ψηφισμα γραφειν и пр.

18)

De coelo I 2, 269a 19:

«Совершенное по природе раньше несовершенного».

De gen. an. II 1, 646a 25.

Met. IX 8, 1050a 4 – 7.

De part. anim. II 1, 646a 25 слл., b 4 слл.

19)

Бониц читает вм.