Забытый дом - Анна Васильевна Дубчак
Я уверена, что он тебе не откажет. Просто не посмеет, потому что он сам будет находиться в состоянии эйфории — как-никак ему на голову свалилось настоящее богатство. Да, возможно, он каким-то образом узнает, что большинство ее счетов кто-то обескровил, опустошил. Но кто это сделал, никто все равно не узнает. Мы ловко все провернули, и ты — большая молодец.
Я же вот прямо сейчас, пока не поздно, загляну к нему на огонек, пока он не уехал, и стану рассказывать страшные истории о том, что могут сделать с квартирой недобросовестные квартиранты. Не хочу, чтобы он сдавал квартиру. Больше того, я предложу ему проследить за ней. Поливать цветы там не придется — после похорон все цветы куда-то исчезли, должно быть, растащили соседки. Скорее всего, с разрешения наследника. Но вот с этим могут быть проблемы. Он может не клюнуть на мои истории и сдать квартиру. Все-таки шесть месяцев аренды стоят немало. Может, предложить ему самой снять ее?
* * *
Блу, ты уже знаешь, он сдал квартиру. Какому-то своему знакомому. Скорее всего, за копейки, уж больно неприбранный мужик. У таких, как он, отродясь таких денег не было. А может, пустил пожить там бесплатно. Мужик этот, квартирант, тихий, баб не водит. Не шумит. И вообще он живет там непостоянно. Я поговорю с ним и спрошу, как обстоят дела.
* * *
Блу, Игорь впустил его пожить в квартиру бесплатно! Ну не идиот? Просто у этого его друга какие-то семейные проблемы. У него пятеро детей, и дома настоящий ад. Вот он и приезжает сюда, чтобы отоспаться да выпить. Заодно за квартирой присматривает.
Хорошо устроился, да? Жена, значит, там смотрит за целой оравой детей, надрывается, а он здесь попивает водочку и спит. Какие же они все гады, эти мужики!
Я предложила ему сдать мне квартиру за символическую плату с условием, что об этом никогда не узнает Игорь.
Он сразу же клюнул. Вот такие дела. Так что теперь на полгода эта квартира наша! А если сработает наш план, то и надолго.
* * *
Блу, мне приснилось, что мы с тобой расстались. Что у меня семья, дети, а ты вообще куда-то уехала. И что я как будто бы ищу тебя повсюду, приезжаю в Чернеть, а ты там…
Я вот прямо чувствую, что ты где-то рядом, оглядываю дом, а он ну прямо жилой, там все чисто, прибрано, постели чистые, твоя чашка, та самая, что мы покупали с тобой в Доме фарфора, японская. И тапочки твои, и даже чайник еще теплый. А тебя нигде нет. И я плачу, мечусь, ищу тебя, и это такое болезненное чувство, это прямо как маленькая смерть.
Мне становится трудно дышать, я постоянно плачу, от слез все расплывается перед глазами… И потом понимаю, что тебя уже давно нигде нет, что все тебя ищут, что твоя мать места себе не находит и убивается прямо. Говорит, что это она виновата в том, что ты ушла. Потом предполагает, что с тобой что-то случилось. Потом и вовсе рыдает, думая, что тебя нет в живых. И что ей вроде бы кто-то принес твою одежду, перепачканную в твоей крови…
Блу, ты не поверишь, но я проснулась в холодном поту и заскулила, заплакала, и вся моя подушка стала мокрой. Если ты пропадешь, куда-то денешься, я не знаю, сбежишь, как смогу жить?!
Да, я понимаю, что рано или поздно у нас у каждой будет своя жизнь. И если мы сейчас живем просто как две эгоистки, и нам никто не нужен, и мы не ценим привязанности и воспринимаем парней как обузу, то со временем в нас проснется инстинкт и нам захочется иметь семью, детей. И, возможно, даже мне с моим идиотским характером захочется выйти замуж за какого-нибудь обыкновенного, не отягощенного интеллектом парня, забеременеть от него и родить ребенка.
И поверь, я буду хорошей матерью. Я буду носить своего детеныша в зубах, заранее зная, что из него вырастет такой же эгоист, как и я сама. Но он будет моим, понимаешь? И ты тоже выйдешь замуж и родишь. Но мы будем с тобой встречаться и вспоминать наши приключения. Не знаю, правда, с каким чувством я буду вспоминать то, что сделала с Верой Семеновной. Вряд ли со временем это испытание на хладнокровие вызовет улыбку. Скорее, наоборот, ко мне придут кошмары, придет Вера Семеновна, мокрая, страшная, холодная, и потянет ко мне свои красные, распаренные горячей водой, руки, чтобы схватить меня за горло… Вот как-то так.
25. Февраль 2025 г. Женя
— Борис, ты так не вовремя, — прошептала Женя в трубку. — Мы тут в супермаркете, просматриваем записи видеонаблюдения, где Ред покупала продукты… Я тебе перезвоню, хорошо?
— Хорошо. Звоню, чтобы сказать тебе, что я дома. Ты когда вернешься?
— Я не знаю, но постараюсь как можно скорее. Да, вот еще что… Звонил Ребров, сказал, что кровь на простыне принадлежит Блу и что это почти свежая кровь, если говорить простым языком. Простыня, как мы и предполагали, из дома в Чернети. На ней частицы пыли, мышиного помета и даже мертвые пауки… Думаю, ее убили где-то там… Туда сейчас снова отправилась группа экспертов. Все, Борис, извини, я отключаю телефон. До вечера. Целую.
Сотрудник службы безопасности супермаркета, присутствующий в помещении, где Журавлев с Женей просматривали записи на мониторе, оцепенел.
— Вы что, ищете убийцу? — спросил он.
Но ему не ответили. Взгляды Жени с Павлом были прикованы к монитору.
— Вот она! — воскликнула Женя, увидев на экране Ред. — Уф, слава богу! Теперь следим за ее перемещениями по супермаркету.
Ред набрала довольно много продуктов, но самым тяжелым были две полулитровые бутылки с водой. Ну и основные продукты: колбаса, сыр, кофе, хлеб, сливки, конфеты.
— Паша, смотри… Внимательно. Видишь, какие конфеты она берет?
— Нет, здесь не видно.
— Я знаю, что это за конфеты, — сказал сотрудник, — в этом месте я и сам часто беру сладости дочери, это расфасованные шоколадные конфеты «Мишка на Севере».
Видео с Ред пересмотрели еще раз.
— Ты понял, что это за конфеты?
— Да понял я. Ред говорила, что это любимые конфеты Блу. Женя, ты
