Волчья балка - Виктор Иванович Мережко

— Не нравится, как ты разговариваешь. Подумаешь, успокоишься, потом позовешь.

Костя ринулся вслед, у самой двери вцепился в его спину.

— Но ты же знаешь, где меня взяли!.. Знаешь! И знаешь, на чем я сижу!.. Так помогите мне! И почему я здесь? Почему?

Кавказец ударил его сильно и профессионально, Костя рухнул на пол, в тот же момент в комнату ворвались два таких же кавказца, потащили к дивану, повалили лицом вниз, жестко связав руки и ноги жгутом.

Парень кричал, вырывался, пытался подняться, но один из охранников опустил ладонь на его затылок, и Костя размяк, затих, превратился в безвольный мешок…

Кабинет начальника областного следственного управления генерала Фролова Петра Петровича был обставлен скупо, без лишних портретов и грамот в рамочках, без любой помпезности: тяжелые полусдвинутые шторы, приглушенный свет. Все это вынуждало визитеров быть собранными и конкретными.

За креслом всего два портрета — президента и Дзержинского.

Сам Фролов портретно был весьма похож на руководителя такой службы — худой, высокий, неулыбчивый, даже сумрачный.

При появлении губернатора Петр Петрович вышел из-за стола, сделал пару шагов навстречу. Усмехнулся.

— Не Магомед к горе, так гора к Магомеду?

— Неужели ждали? — искренне удивился Борис Сергеевич, вскинув седые лохматые брови.

— Ждал, что сами пригласите. Но вот опередили.

Вошел вышколенный секретарь, молча и делово поставил чашки с кофе, удалился.

— Строго здесь у вас, — заметил Козлов оглядываясь. — Сразу хочется сознаться, в чем виноват, и даже в чем нет.

— Сознаться не проблема, был бы повод, — пошутил Фролов, бросив на визитера короткий острый глаз. — С чем пожаловали, Борис Сергеевич?

— Думаю, вы догадываетесь.

— Чтоб не путаться в предположениях, изложите, пожалуйста.

— Относительно расстрела вблизи «Волчьей балки».

— У вас есть дополнительная информация по случившемуся?

Губернатор явно волновался, взял чашку с кофе, чуть пригубил.

— Не знаю, какой информацией располагает ваше ведомство, Петр Петрович, но кое-какими соображениями я счел необходимым с вами поделиться.

— Но это еще не официальное заявление?

— Не приведи господь. Всего лишь размышления дилетанта, в отличие от вас — высокого профессионала.

— Можно без комплиментов?

— Конечно. Это так, к слову, — Борис Сергеевич отодвинул чашку с кофе, расслабил галстук на шее. — От моей дочери ушел муж. Вчера… Явился ко мне в служебный кабинет и заявил, что уходит. Знаете, кто был моим зятем?

— Говорите, Борис Сергеевич.

— Моим зятем был известный в городе предприниматель Бежецкий Артемий Васильевич. Вам, конечно, знакомо это имя? Главный овощной склад города, коттеджные поселки на берегу Волги, строительство супермаркетов, ну и прочее, прочее.

— Между вашей дочерью и Бежецким случился конфликт?

— Конфликты, конечно, случались, но не до такой степени, чтоб подавать на развод. Здесь другое, товарищ генерал… Здесь кроется какая-то серьезная тайна. Сказать, в чем она?

Начальник управления не ответил, смотрел на губернатора спокойно и крайне внимательно.

— Бежецкий пожаловал ко мне именно в тот день, когда случилась эта жуткая стрельба на трассе, — продолжил Борис Сергеевич. — И знаете, что этот подлец мне заявил?.. Будто к теракту… а по-другому я произошедшее никак расценивать не могу… будто к теракту я имею самое прямое отношение.

Фролов не без удивления слегка откинулся назад, переспросил:

— Он так и заявил?

— Именно!.. Именно так, Петр Петрович. Нет, вы представляете?.. Я, губернатор одного из крупнейших регионов России, человек популярный и уважаемый, избранный народом… И вдруг я организовываю расстрел на трассе! Как это понять? Как это можно расценить? Как можно пережить эту грязь!.. Эту вероломную наглость и бессовестность! — губернатор вдруг разрыдался, уткнувшись лицом в ладони, всхлипывал часто и почти беззвучно. — Глумление, непорядочность, предательство!

Начальник следственного управления подошел к нему, похлопал по плечу.

— Сейчас принесут воды.

— Нет, нет… Не надо. Ничего не надо. Спасибо, Петр Петрович. Сейчас успокоюсь, — Борис Сергеевич высморкался в накрахмаленный носовик, засунул его в карман. — Смешно… Никто, наверно, не видел еще плачущего губернатора.

— В этом кабинете плакали многие.

— Могу только догадываться. Все нормально. Минутная слабость… Простите, бога ради.

Фролов вернулся на место, не сразу спросил:

— Как думаете, почему Бежецкий решился на такой шаг?

— Почему? — переспросил визитер, пожал плечами. — Видимо, какой-то душевный разлад.

— И только?

— У него достаточно проблем, чтоб вести себя неадекватно… Вам известно, что его сын от первой жены законченный наркоман?

— Таких сведений у меня пока нет.

— Парень гибнет. День ото дня. И хотя Артемий прожил с моей дочерью четыре года, родительские чувства к Константину у него все-таки, думаю, остались.

— Овощной склад, строительные подряды, торговые комплексы — основной бизнес Бежецкого?

— Конечно. Это очень серьезный бизнес.

— Вы способствовали ему?

— Если откровенно, случалось. В силу возможностей и в меру совести.

— К наркобизнесу Бежецкий мог иметь какое-то либо отношение?

Козлов вздрогнул, испуганно взглянул на собеседника.

— Мой зять?

— Да, теперь ваш бывший зять.

— Исключено. Абсолютно исключено. Во-первых, репутация. Во-вторых, это крайне опасно. Во всех смыслах… А у вас есть другая информация?

— Я задал вопрос.

— Нет, с наркотиками Артемий не имел ничего общего. Иначе бы моя дочь что-то знала.

— Мы говорим откровенно, Борис Сергеевич?

— А с вами… в вашем кабинете по-другому нельзя. Конечно, откровенно, — губернатор усмехнулся. — И, подозреваю, под запись.

— Пока что без записи.

Фролов поднялся, подошел совсем близко к визитеру. Губернатор попытался тоже встать, генерал придержал его.

— Вам хорошо знакомо окружение Бежецкого?

— В общих чертах.

— Зыков Георгий Иванович, Глушко Даниил