Как создать хентай 5 18+ - Вадим Фарг
— А-А-А-А-А!
Я с криком упал. Только, слава всем богам, не на асфальт, а на твёрдый пол своей собственной комнаты. Сердце колотилось где-то в горле, готовое вышибить рёбра и отправиться в сольное путешествие. В ушах стоял гул, а всё тело было покрыто липким холодным потом. Кошмар. Это был всего лишь кошмар. Но такой реальный, что я до сих пор чувствовал фантомную боль от удара, которого не было.
Кое-как, постанывая от вполне реальной боли в мышцах после вчерашних «подвигов», я добрался до кровати. Тело ломило так, словно меня переехал грузовик, а потом ещё и станцевал на мне чечётку. Я сел, пытаясь отдышаться. Страх за Айяно, липкий и тошнотворный, смешался с унизительным осознанием собственной слабости. Мы ведь и правда ходили по краю. Ещё чуть-чуть, и этот кошмар мог бы стать реальностью.
Рука сама потянулась к ящику прикроватной тумбочки. Там, под стопкой старых тетрадей, лежала она. Синяя коробочка. «Лекарство» от той зеленоволосой наёмницы. Подарок от Лотоса. Мысль о ней была такой соблазнительной, как глоток холодной воды в пустыне.
«Один укольчик, Изаму, — шептал внутренний демон, — и вся боль как рукой снимет. Будешь снова огурцом!»
Соблазн был велик. Очень велик. Но тут же перед глазами всплыла хищная ухмылка убийцы и предостерегающий взгляд Митсуко. Другой голос, очень похожий на мою начальницу, тут же дал этому демону подзатыльник. Я с отвращением захлопнул ящик с такой силой, будто там сидел сам дьявол. Нет. Я не настолько отчаялся, чтобы колоть себе эту дрянь. Я не буду их марионеткой. Лучше перетерплю. Эта дурацкая, упрямая мысль почему-то придала мне сил. Маленькая победа, а на душе стало приятно.
Чтобы окончательно прогнать остатки кошмара, я взял телефон. Было раннее утро. На экране куча уведомлений: лайки в соцсетях, тонна спама про «увеличение всего, чего только можно» и новости. И одно сообщение с незнакомого номера. Я открыл его, уже готовясь увидеть очередную угрозу от Лотоса или зашифрованное послание от Ясуши. Но то, что я увидел, заставило меня удивлённо моргнуть.
«Изаму-кун, это мы! Помнишь ещё? Мы ненадолго вернулись в Ханабен и слышали, что ты теперь большая шишка, почти знаменитость! Мы тут подготовили кое-что для завтрашнего фестиваля… Хотим, чтобы ты первый оценил наши костюмы. Встретимся вечером?»
Сёстры-близняшки? Те самые? Серьёзно? Призраки прошлого… но какие, чёрт возьми, приятные призраки!
Моё настроение изменилось со скоростью света. Удивление сменилось тёплой ностальгией и щекотливым чувством собственного тщеславия. «Большая шишка, почти знаменитость». Ха! Моё эго довольно мурлыкнуло и распушило хвост. Было приятно, чёрт побери, когда тебя ценят не только за умение быстро печатать пикантные истории. Мрачные тени ночного кошмара отступили, уступая место предвкушению. Фестиваль. Красивые девушки. И костюмы, которые нужно «оценить». Мой мозг сценариста мгновенно включился на полную мощность. О, я прекрасно знал, что это значит на языке девушек. Это же классика! Наверняка там будут костюмы непослушных медсестёр или строгих учительниц… или, может, милых кошечек? Вариантов — море! И каждый из них обещал очень, очень интересное «тестирование».
Я, улыбаясь как идиот, набрал ответ быстрее, чем обычно писал завязку для новой новеллы:
«Конечно, помню! Буду рад встретиться. Где и во сколько?»
Ответ пришёл почти мгновенно. Они будут ждать меня вечером у себя дома.
Я отложил телефон и широко улыбнулся. Да уж, жизнь у меня была — не жизнь, а сплошной аттракцион. Только что ты падал в бездну отчаяния, а через пять минут уже летел вверх в предвкушении незабываемого вечера. Что ж, пристегнёмся и посмотрим, что будет дальше. Скучно точно не будет.
* * *
Ночной кошмар, слава всем японским богам, решил меня больше не беспокоить, а вот мысли о предстоящем вечере с близняшками, наоборот, прочно засели в голове. Ощущение было такое, будто мне снова семнадцать, и я, волнуясь до дрожи в коленках, собираюсь на своё самое первое свидание. В животе приятно пощипывало, а воображение уже рисовало с десяток весьма пикантных сценариев нашего тройного «общения».
Напевая под нос какую-то прилипчивую мелодию из рекламы кошачьего корма, я бодро спустился на кухню. Я уже предвкушал привычную утреннюю картину: Айяно, порхающая бабочкой между холодильником и плитой, и отец, добродушно ворчащий на то, что она опять заварила ему слишком крепкий кофе. Но вместо этого меня встретила тишина. Не просто тишина, а какая-то оглушающая, звенящая пустота, от которой закладывало уши.
За столом, в гордом и печальном одиночестве, сидел отец. Он напоминал сдувшийся воздушный шарик на детском празднике. Плечи поникли, взгляд уставился в одну точку, а в руках застыла чашка с кофе, который, судя по всему, остыл ещё час назад. Он даже не шелохнулся, когда я, шлёпая тапками, вошёл на кухню.
— Доброе утро! — жизнерадостно провозгласил я, но мой голос прозвучал в этой мёртвой тишине неуместно громко, как выстрел в библиотеке.
Отец в ответ лишь издал какой-то неопределённый звук, похожий на хрип.
— А где… все? — спросил я, чувствуя, как моё великолепное настроение начинает стремительно таять, словно пломбир на раскалённом асфальте.
— Эйми уехала на работу ни свет ни заря. Сказала, какой-то срочный вызов, — глухо, будто из бочки, ответил отец, не отрывая взгляда от кофейной гущи. — А Айяно… Айяно что-то буркнула про библиотеку и тоже испарилась. Даже завтракать не притронулась.
Он издал такой тяжёлый вздох, что, казалось, с потолка вот-вот посыплется штукатурка. Этот вздох был красноречивее целой поэмы. Атмосфера в доме была не просто прохладной. Она была ледяной, как в морге. И я прекрасно понимал, кто виновник этого похолодания. Я. Мой идиотский, несвоевременный вопрос вчера вечером сработал как детонатор, взорвав нашу маленькую семейную идиллию и оставив после себя лишь дымящиеся руины.
Я почувствовал себя последним кретином. Медленно подошёл к столу и опустился на стул напротив него.
— Пап, прости, — тихо, почти шёпотом, выдавил я. — Я правда не хотел… Я не думал, что всё так получится. Я просто…
— Всё нормально, сын, — перебил он, наконец-то подняв на меня свои донельзя усталые глаза. — Ты тут ни при чём. Я их понимаю. Любая женщина на их месте отреагировала бы точно так же. Это нормальная женская реакция.
Он замолчал, снова уставившись в свою чашку, словно
