No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Франсиско Мероньо Пельисер
Размеры нашего импровизированного аэродрома настолько малы, что на нем не помещаются все самолеты, и нам приходится решать сложную задачу по их размещению. Последние самолеты приземляются уже после захода солнца, и мы с трудом расставляем их, ломая ветви оливковых деревьев. Около сорока самолетов мы кое-как расставляем по всему периметру аэродрома, не успев их заправить топливом и провести технический осмотр, так как механикам приходится добираться сюда попутным транспортом по переполненным беженцами дорогам. Лишь несколько солдат выставлены на охрану самолетов. Уставшие от длительного перелета пилоты еле передвигают ноги, облаченные в тяжелые армейские сапоги, и по пыльной дороге направляются в село, бросая тревожные взгляды на самолеты, оставленные без надлежащей охраны.
В качестве ночлега для летчиков специально отведен старый овин, в дверных проемах которого до сих
пор видны остатки муки, приготовленной из различных сортов зерна. Но нас это совсем не смущает. Здесь мы вспоминаем о былых счастливых днях, когда на испанской земле был мир. На импровизированной кухне мы разогреваем консервы, грызем сухари. Эта еда особенно хороша, когда с раннего утра во рту не было ни крошки! После ужина ни у кого не возникает желания пройтись по деревне. Мы садимся в углу большой комнаты и молча смотрим на огонь, мирно горящий в печке, которая занимает чуть ли не четверть комнаты. Постепенно летчики начинают расходиться. Спотыкаясь об нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на чердак, где между стропилами установлены раскладные походные кровати, они поднимаются наверх.
Ночью прибывает отряд наземного персонала. Механикам, оружейникам, мотористам и поварам спать негде, и они забираются в машины, чтобы провести остаток ночи там. На рассвете, так и не отдохнув, они приступают к осмотру боевых машин. У них даже нет времени, чтобы переодеться. Утром самолеты должны быть готовы к вылету.
Свежий весенний ветер дует в окна, и не хочется подниматься из теплой постели. Но он уже доносит до нас запах бензинового выхлопа. Это означает, что некоторые самолеты уже подготовлены, и нам нужно приступать к исполнению собственных обязанностей. Мы неохотно поднимаемся с кроватей. У входа в нашу новую казарму стоит каменное корыто для скота, в котором плавают золотистые перья местных петухов, так рьяно оповещавших нас на рассвете о том, что нужно вставать. В нем мы набираем воду в ладони и помогаем друг другу умыться.
Погода сегодняшним утром нас по-настоящему балует. Мягкая и светлая ночь еще не успела покинуть землю, и все видно в серебристом лунном свете. В местных домах начинают загораться лампы: люди собираются отправиться на работу в поле. Женщины замешивают лепешки из кукурузной муки и тут же их пекут в разогретых печах, расположенных прямо во дворах. На аэродром мы прибываем, когда в небо навстречу яркому солнцу взмывают стайки степных жаворонков, а красавицы-куропатки со своими яркими кружевами на воротничках ревностно перекрикиваются, оповещая друг друга о наступлении утра.
Самолеты стоят в ожидании заправки горючим. Цистерна с бензином медленно движется от одной «моски» к другой. «Чатос» будут заправляться во вторую очередь. Мы становимся рядом с нашими самолетами или садимся на щитки шасси и, пока есть время, разворачиваем пакеты с завтраком, специально приготовленным для нас девушками-поварами. Во всем чувствуется дыхание войны, но сегодня погода, кажется, предлагает нам забыть об этом — столь прекрасно утро весеннего дня! Может быть, поэтому некоторые, получая завтрак из рук девушек, пытаются в шутку обнять их. Девушки краснеют, но молчат, понимая, что с нашей стороны это ухаживание всего лишь дань весне.
На горизонте, там, где день прощается с ночью, почти у самой земли, мы едва различаем точки летящих в нашем направлении самолетов. К нашему аэродрому приближаются две эскадрильи бомбардировщиков «Юнкерс-88». Одновременно кто-то точно указывает им наше месторасположение, пуская сигнальную ракету из укромного места. Описав полукруглую траекторию, своим красным шлейфом она точно указала на аэродром, упав прямо в центр летного поля, где и лежит, дымясь и разбрасывая искры.
В суматохе мы быстро заводим моторы и, еще не успев надеть летные очки, стремительно взмываем в
небо. Механики едва успевают убрать колодки, подложенные под колеса наших самолетов. Один за другим, с самыми короткими интервалами наши самолеты поднимаются в воздух, но враг уже настолько близок, что сброшенные им бомбы все же не дают взлететь двум «москам». Обслуживающий персонал и оставшиеся на земле летчики бросаются в укрытие. Кто-то из них прячется среди обломков скал и за склонами горы. Ни один самолет из группы «чатос» так и не поднялся сегодня в воздух — из-за отсутствия горючего...
Сбросив несколько бомб на наш аэродром в Эскатроне, фашистские «Юнкерсы» берут курс на Каспе и, пролетая вдоль устья реки Эбро, пытаются оторваться от нас. Мы же, стараясь выжать максимум из моторов наших самолетов, бросаемся за ними в погоню, чтобы перерезать фашистам путь до того, как они доберутся до намеченной цели. Расстояние до вражеских самолетов не позволяет нам открыть прицельный огонь, но желание сообщить нашим товарищам в Каспе о надвигающейся опасности столь велико, что мы все равно начинаем стрелять — может быть, звук наших выстрелов долетит до них и послужит сигналом тревоги.
Мы находимся под фюзеляжами вражеской эскадрильи, вырвавшейся вперед. Девять машин другой эскадрильи врага немного отстали. Пять «москас» одновременно открывают огонь по противнику, уже начавшему беспорядочно сбрасывать свои бомбы. Несколько секунд мы провожаем их взглядом и, убедившись, что бомбы не достигают цели, возобновляем атаку, нанося в этот раз удар по тем самолетам, которые еще не успели сбросить свой смертоносный груз. Пять наших истребителей все ближе подбираются к хвостам бомбардировщиков противника и открывают огонь. Вражеские очереди, пущенные в ответ, едва не достигают нас. Но первое же попадание в «Юнкерс»
оказывается для него фатальным: мощный взрыв разносит полсамолета. Взрывная волна вместе с обломками бомбардировщика отбрасывает нас в сторону. Другому «Юнкерсу» взрывом отрывает крыло, он входит в штопор, разламываясь в воздухе на куски. Оторванное взрывом крыло, словно запоздалый осенний лист, кружится в воздухе в поисках своего места на земле. На месте падения бомбардировщика поднимается черное облако дыма.
Все самолеты противника сбросили свои бомбы, не долетев до Каспе, и теперь пытаются улизнуть от нас, уходя в пике — слишком крутое для машин этого типа. Мы
