Тварь. Графские развалины - Виктор Павлович Точинов
Впрочем, чтобы не впасть в заблуждение, заморским супостатам достаточно было внедрить своего агента в компанию, к которой принадлежали Кравцов и Пашка. Пацаны не раз тут бывали и досконально знали, что есть и чего нет на “секретном объекте”. Несмотря на грозные плакаты, пролезали они сквозь пестревший прорехами периметр беспрепятственно — взвод, имитировавший людское копошение на лже-аэродроме, нес свою службу более чем небрежно.
— И что же у тебя за планы? — спросил Кравцов. — Насколько я помню, земля там никудышная, лес тоже — в основном осина, да и не сплошной — островами, рощами. Совершенно бесперспективное место. Разве что — как мы — весной на вальдшнепов поохотиться.
— Вот именно! — воодушевился Пашка. — Именно охота! Ты знаешь, что перед Первой мировой войной министерство императорского двора положило глаз на “Графскую Славянку”? Я еще не рассказывал? Тогда слушай.
Краем уха пацан-Ленька слышал об этом в детстве — старики говорили, что одно время владел графским дворцом последний император. Но никаких подробностей Кравцов не знал.
По словам Козыря, к началу двадцатого века заповедник Гатчинской императорской охоты, несмотря на тщательную охрану, количеством дичи несколько истощился — и бывшее владение графини Самойловой решили приспособить под “охотничий домик” для семейства Романовых, поближе к более богатым зверьем и птицей угодьям. На которых ныне находится как раз полигон. Полностью задуманную реконструкцию “Графской Славянки” (вернее, “Царской Славянки” — переименовали в середине 19 века, когда графиня продала имение «в казну»), так и не закончили. Даже большой пруд в графском парке ( прозванный позднее Торпедовским), выкопанный в форме вензеля “S”, — не успели переделать на “R” — помешали Первая мировая и революция... Так что писатель Кравцов обитает сейчас не где-нибудь, а почти в императорской резиденции, — последний самодержец хоть и не был, подобно иным монархам, в охоту влюблен самозабвенно, однако несколько раз новоприобретенную недвижимость посещал, причем вместе с семейством.
И если уж возрождать руины, то именно в этом — охотничьем — качестве.
— Понятно... — протянул Кравцов. — Неплохо задумано. До сих пор валютные охотничьи туры организовывали в глубинке, у черта на куличках, а тут можно включить в программу той же турпоездки и красоты императорских загородных резиденций... Сегодня какой-нибудь новозеландец осматривает, разинув рот, фонтаны Петродворца; назавтра палит на бывшем полигоне по жуткому русскому медведю, которого только что, за кустами, выпустили из клетки; послезавтра любуется Павловским дворцом-музеем. Поздравляю, неплохо придумано. Особенно если учесть, что стрелки из туристов обычно хреновые, а медведи звери живучие...
— Ничего ты не понял, — сухо сказал Козырь. — И, по-моему, просто пересказал одну дебильную комедию. Не по твоему сценарию снимали? У меня план другой. Те туристы, что шляются с видеокамерами по Петродворцу и тащатся от Монплезира и “Самсона, склоняющего льва к оральному сексу”, — дешевки. А в Европе есть очень богатые люди. Я вовсе не собираюсь устраивать здесь отель туркласса с большой проходимостью. Нет, тут будет всё, как полтора века назад. И гостей дворец сможет принять человек пять-семь, как при графине Самойловой. Не считая их обслуги, разумеется. Но это будут очень богатые гости.
— Где же ты найдешь таких? — скептически спросил Кравцов. — Это какой-нибудь клерк из Брюсселя, просматривая рекламы перед отпуском, увидит, что тур в Питер куда дешевле, чем в Венецию, — и прилетит. С представителями высшего света такой номер не катит.
— Для того мои английские партнеры и существуют, — не смутился Козырь. — Ты в курсе, что не так давно их парламент запретил на территории Британских островов традиционную охоту — скачку за лисицей? Ты вообще представляешь, что это такое?
Кравцов кивнул. Развлечение действительно самое великосветское. На иные проводимые в Англии подобные охоты не мог стать пропуском банковский счет с цепочкой нулей любой длины. Требовалась не менее длинная родословная.
— В континентальной Европе, — продолжил Козырь, — им проводить такие развлечения тоже ни за что не позволят, по крайней мере в Западной и Центральной. Там скученность и плотность населения большая, а для этой охоты нужен простор — скачка тянется не одну милю. У нас есть все шансы перехватить дело. Какой-нибудь наш председатель бывшего колхоза, а ныне товарищества пайщиков, — рад будет, когда по его полям пронесется свора псов и кавалькада всадников, — если получит в виде возмещения пачку долларов. Плюс традиционная русская псовая охота — тоже развлечение для высших классов. И о медвежьей охоте, что бы ты ни говорил, можно подумать. Даже о соколиной, черт возьми!
Кравцов хотел возразить, что пять или семь гостей графского дворца излишне длинной кавалькады не составят, гонка за лисицей собирает общество куда более многолюдное. Но не стал — в конце концов, Питер под боком и все его интуристовские структуры к Пашиным услугам...
К тому же они приехали.
Бетонку перекрывали железные ворота, неимоверно ржавые. Судя по виду, протаранить их было проще, чем провернуть намертво схватившиеся петли... Козырь подтвердил подозрение Кравцова:
— Выходим. Дальше пешком...
Они вышли из машины, собрали ружья — штучной работы бюксфлинт Паши и непритязательный “Иж-18” Кравцова. При виде его Козырь осуждающе покачал головой:
— Сказал бы, что с таким пойдешь — я прихватил бы для тебя что-нибудь получше. Шестнадцатый калибр, один ствол — фу.
— Профессионалы-охотники в Сибири, — парировал Кравцов, — считают двустволки 12-го калибра забавой городских дилетантов, не умеющих толком стрелять. Сами же пользуются 28-м, а то и 32-м[2]. А ружей у меня четыре штуки, и есть не хуже твоего. Просто подумал: сезон закрыт, налетим вдруг на егерей, конфискуют, — не так жалко.
— Думаешь, я тебя браконьерствовать позвал? Вот еще!
Пашка достал из бардачка машины несколько распечатанных на принтере листков бумаги с печатями.
— Это выданное моей конторе разрешение от областного Охоткомитета на... — Козырь зачитал по бумаге: — На “проведение исследования возможности создания охотничьего хозяйства” на полигоне. Где оно тут... Вот, пункт четвертый: “...в том числе контрольного отстрела дичи в сроки, не предусмотренные правилами охоты”. А это — договора, поручающие означенный отстрел Кравцову Л.С. и Ермакову П.Ф. О том, что контрольно отстрелянную дичь нельзя жарить, — ни слова. Теперь твоя совесть чиста? Тогда пошли стрелять.
И они пошли.
...Первый вальдшнеп появился, когда солнце только коснулось вершин деревьев. Летел вдоль поросшей мелколесьем просеки, тихонько посвистывая. Как говорят охотники: “цвикал” — призывал самку. Летел низко, медленно, Кравцов хорошо мог рассмотреть его.
И —
