Забытый дом - Анна Васильевна Дубчак
— Нет-нет! — поспешил возразить Иван. — Никуда я отсюда не двинусь, пока не найдут убийцу! Пожалуйста, не прогоняйте меня!
— Договорились! — засмеялся Петр. — Ну все, я пошел! А ты, чтобы не мучиться и ни о чем не думать, просто поспи.
— Да, скажите еще, чтобы я встал в угол и не думал о белом медведе, — вздохнул Иван, поднялся и пошел в свою комнату.
На кровати он долго ворочался и думал, конечно, не о белом медведе, а о Светлане. Вспоминал ее нежные руки, теплые губы, ее объятья… Кто она такая? Может, ведьма?
16. Февраль 2025 г. Ребров
В квартире Гуляевых Ребров не смог долго беседовать с родителями. Мать захлебывалась слезами, отец вообще был в полуобморочном состоянии, сидел возле раскрытой балконной двери и беспрестанно курил.
Из разговора Валерий понял, что Карина училась в Московском институте психоанализа. Что ей очень нравилась учеба. Ни с кем из парней она, по утверждению родителей, не встречалась, была домашней девочкой. Много читала, любила кино, театр, куда ходила с подружками.
На стенах ее комнаты, где уже работали эксперты, висели репродукции картин французских импрессионистов, два ее портрета, написанные, вероятно, уличными художниками.
Карина Гуляева была девушкой аккуратной, носила в основном современную молодежную одежду: джинсы, штаны, легинсы, майки, топы, рубашки поло, футболки, балахоны и мешковатые брюки, свитшоты, лоферы, лонгсливы, худи, толстовки. Вся одежда была аккуратно сложена, все чистое, ухоженное, много нового, и среди них ни одной вещи красного цвета, в основном белые, голубые, черные, цветные. И ни одной юбки, платья, словом, ничего женственного, чего не скажешь об одежде, в которой ее нашли.
Реброву пришлось показать посмертные фотографии Карины, сделанные в Чернети, чтобы мать высказалась об одежде, в которой нашли ее дочь.
Женщину словно кипятком ошпарили, она вскочила, схватилась за голову и запричитала что-то о том, что это вообще не ее дочь и что она никогда в жизни не надела бы на себя «это жуткое барахло».
Когда она немного успокоилась, Ребров сопроводил Гуляевых в морг на опознание.
Мать рухнула на пол, едва только увидела лицо дочери…
Ребров попросил помощника отвезти Гуляевых домой, после чего, предварительно созвонившись, поехал к Муштаковым, вернее, к матери пропавшей Блу — Татьяны Муштаковой.
Дверь ему открыла миловидная молодая женщина в фартуке. То есть, зная, что к ней приедет очередной следователь (наверняка с тех пор, как пропала Таня, ее дочь, у нее побывало немало представителей правоохранительных органов), она не прекратила заниматься домашними делами — на кухне что-то готовилось, пахло капустой.
Первое, что бросилось ему в глаза, едва он вошел в квартиру, это чистота. Эта женщина, вероятно, постоянно, непрестанно убиралась. Все было чистым, даже порожек вычищен, плинтуса такие, словно их только что почистили щеткой с мылом.
Вероника Ивановна, блондинка с большими карими глазами, провела Реброва в гостиную. В приоткрытую дверь он увидел сидящую за компьютером в смежной комнатке девочку-подростка. Должно быть, это была младшая ее дочь, рожденная от второго мужа Муштаковой — Игоря Дождева.
— Не нашли? — спросила Вероника, глядя куда-то в сторону, словно ей было неприятно смотреть в глаза человека, который пришел к ней, как и остальные, с пустыми руками.
— Нет, не нашли. Но я по другому делу… Хотя, возможно, исчезновение вашей дочери связано со смертью Карины Гуляевой.
— Карина? А кто это? — Вероника задумалась, пытаясь вспомнить, но так и не вспомнила. — Какая еще Карина? Не понимаю.
— Карина Гуляева — это одноклассница Тани и Светланы.
— А… Да, вот теперь вспомнила. Она что, умерла?
— Да. Ее убили. Вероника Ивановна, что вы можете сказать об отношениях Тани со Светланой и Кариной?
— Ну… Это разные отношения. Карина — просто одноклассница, отличница, в какой-то степени лидер в классе, несмотря на то что она была девочкой скромной, тихой и внешне неприметной. Вы у меня первый раз, а потому можете не понять, что именно я имею в виду. Дело в том, что моя Танечка и ее подруга Света — вот их уж точно нельзя было назвать незаметными… Они еще с младших классов тянулись друг к дружке, защищали друг друга и вообще жили как бы в своем мирке, куда никого не допускали. Выдумали себе (ну дети же!) имена, Ред — это Светочка, Блу — моя Танечка. Одна носила все красное, другая — все голубое или синее… Сначала дурачились, ну а потом решили, что это у них фишка такая, чтобы выделиться, так все и осталось… Первое время их дразнили, а потом просто привыкли и не приставали к ним.
— Таня что-нибудь рассказывала о Карине? Быть может, упоминала о ней?
— Нет-нет, что вы! Когда они подросли, то, как и все их сверстницы, заинтересовались мальчиками, ходили на свидания, так что с этим все в порядке.
— Таня что-нибудь рассказывала о Карине? Быть может, упоминала о ней?
— Нет, не помню. Да я про Карину слышала потому, что ходила на родительские собрания, правда, нечасто… Я ее не видела, и у нас она не бывала. Но какое отношение ее убийство может иметь к моей Танечке?
— Таня же пропала… К тому же Карина была убита далеко отсюда, в одной деревне, в заброшенном доме, где незадолго до нее была Светлана.
— Света? А что она там делала?
— Искала вашу дочь. Она вспомнила, что когда они были еще подростками…
В гостиную вошла девочка в наушниках. Волосы такие же светлые, как и у матери. И глаза большие карие она унаследовала тоже от нее.
— Ма? — Она, отключив наушники, с недоверием смотрела на Реброва. Потом ее брови нахмурились, а глаза стали наполняться слезами. — Таню нашли?
Волосы девочки были распущены, большие наушники делали ее похожей на обезьянку.
— Нет-нет, Катя, не нашли… Иди к себе, милая, и закрой дверь. Следователь пришел по другому делу.
Девочка, вздохнув с облегчением, ушла.
— Так что вспомнила Света?
— Вспомнила, что когда они были подростками, то много ездили. Путешествовали и даже ночевали в этом заброшенном доме…
— Не знаю… А что за деревня?
— Чернеть. Не слышали?
— Какое жуткое название. Нет, не слышала. Но то, что эти две оторвы… Короче, я знаю, что они путешествовали, катались везде. Но я не переживала, потому что они вместе. И еще, знаете, почему особенно не переживала? Потому
