Индульгенция 4. Без права на сомнения - Тимур Машуков
Хм, стать главой дисциплинарного комитета — то есть, кочкой, о которую будут все спотыкаться, конечно, заманчиво. Но надо ли это мне? Я и так, наверное, взял приз за лучшую номинацию в группе самый ненавидимый человек империи. Стоит ли еще больше усугублять? Темные однозначно захотят, чтобы я начал гнобить светлых, а я как раз намерен начать налаживать с ними контакт. Да и вообще, заниматься разгребанием всякого дерьма в академии мне вот ни разу не интересно. Ну и…
— Кристин, твое предложение, конечно, очень лестное, но я, наверное, откажусь от него.
— Почему? — сильно удивилась она.
Ну да, темному предлагают власть, а он от нее отказывается. Время вызывать лекарей или Темный приказ, на случай измены.
— Дело в том, что я скорей всего не задержусь в академии. Чуть осмотрюсь, послушаю и начну сдавать экзамены досрочно. Боюсь, тут меня ничему новому не научат.
— Но такого никогда не было… И как ты можешь знать больше, чем профессора?..
— Поверь мне, могу и знаю. Меня учили магии, так сказать, у первоисточника, пусть и светлого. Все это разделение на цвета — лишь костыль, придуманный людьми. А в моем случае даже его нет.
Если хочешь себе реального помощника, назначь Гиви, а лучше Таньку. Ну, Темноводную. Вот уж кто спуску студентам не даст. Максимум, на что я могу согласиться, это на роль свадебного генерала — то есть, могу важно всем кивать, но при этом ни хрена не делать.
— Их кандидатуры не примут, -помрачнела она. — Если тебя еще можно условно отнести к светлым, то они стопроцентные темные…
— Тогда Свету. Вот уж ни у кого возражений точно не будет. А если и будут, то я вобью их слова им же в глотки.
— Тоже плохая идея. Она твоя рабыня, и все знают, что она будет делать так, как ты скажешь.
— И что им даст это знание? Ни — хре — на. Она светлая? Светлая. Остальное тлен. Кто там и кому прислуживает, никого не касается. Ну и логично, что у руля власти будут стоять две принцессы.
— Ее лишили этого статуса.
— Крови тоже лишили? Кто бы что ни говорил — она Рюрикович. И папа за дочку глотку любому перегрызет. Пусть об этом точно и не знают, но догадываются. Поэтому и сопротивляться сильно не будут. А если что, просто говори мне.
— Не считай себя всемогущим, Видар. И не таких тут съедали. Причем в прямом смысла слова.
— Я работаю над этим. Уверен, что скоро смогу собрать ожерелье из клыков. Всякий оскалившийся на меня лишится зубов. Поверь, до этого я был очень мягким и добрым.
— Ага. Да как же. Однако бездарно прозевал убийцу.
— Это случайность, и больше такого не повторится. Я трезво оцениваю свои силы и знаю, что могу, а что нет. Скоро в академии наступят другие порядки, уж ты мне поверь.
— Значит, рекомендуешь Свету, да? –задумалась она. — Боюсь, мы с ней не сработаемся.
— Чего это? Моим будущим женам надо учиться ладить друг с другом. А тут посидите вместе, пообщаетесь — глядишь, и притретесь, и мы замутим тройничок.
— Похотливый кобель.
— Ой, можно подумать, ты об этом сама не думала! Уверен, начни я к тебе сейчас приставать, ты будешь сопротивляться… Но не очень сильно.
— Хочешь проверить? — чуть сощурилась она.
— Зачем? Все приходит вовремя к тому, что умеет ждать. Ты ведь за все время нашего разговора ни разу не возразила, когда я тебя назвал своей будущей женой. То есть, ты об этом думала и внутренне согласилась. Осталось лишь перестать сопротивляться внешне.
— Так, значит, да? — она встала, обошла стол и встала передо мной. А учитывая, что я сидел, вид снизу на ее стройные ножки открывался крышесносный. — Ты настолько уверен в себе, что и за меня все решил?
— Нет. Это ты уже все решила и согласилась.
Мои руки обвили ее ножки и прижали ко мне. Она дернулась, посмотрела на меня, но не отстранилась.
— Прими уже это как факт — ты моя, просто внутренне борешься с этой мыслью. Тяжело, наверное, думать о ком-то, кроме себя.
Я чуть надавил, и она, подавшись еще вперед, оказывается у меня на коленях.
— Пусти! — ее шепот прозвучал как крик птицы, которая сама летит в сети и понимает, что уже не может свернуть.
— А если нет? — прижал я ее к себе покрепче.
— Ну, тогда тебе придется взять на себя ответственность за нашу дальнейшую жизнь.
— Нашу? Значит, все-таки да?
— А ты еще этого не понял?
— Просто хочу услышать это от тебя.
Она чуть отстранилась, посмотрела мне в глаза, будто пытаясь в них что-то увидеть или запомнить. А может, просто понять, что назад действительно дороги нет.
— Я выйду за тебя.
— Горько, — шепнул я, и наши губы встретились. Сладко, вкусно, нежно, трепетно. Я не давил и не давал волю рукам — все было вполне целомудренно. Дикого зверя надо постепенно приручать к хозяйской ласке. Она должна сама искать ее, желать и делать все, чтобы получить.
— Все-таки ты гад, каких поискать, Раздоров, — прижалась она ко мне, спрятав голову на груди. — Жила же до тебя тихо-мирно. Так нет, явился, весь такой загадочный и самоуверенный…
— Так на другого ты бы и смотреть не стала. Кому интересны комнатные болонки, когда рядом ходит имперский волкодав? Он ведь и с детьми поиграть сможет, не навредив им, и глотку любому вырвет, кто на них хотя бы косо посмотрит.
— Д. д. дети?
— Не меньше двух, — кивнул я. — Хочу большую семью. Поэтому придется постараться.
— Сейчас я к этому точно не готова, -выскользнула она из моих объятий.
— Так никто ж не говорит
