Наагатинские и Салейские хроники - Екатерина Ивановна Гичко

– Нам нечего делить, – вернул улыбку советник. – Что ж, тогда, полагаю, мы всё обсудили.

– Да, – согласился Шаш, но не смог удержаться от последнего вопроса. Старательно тая усмешку в глазах, он вкрадчиво поинтересовался: – А верно, что вы прошли ритуал привязки жизни?

Лицо советника закаменело. Желваки напряглись, а ноздри яростно раздулись.

– Мне было пятнадцать, и я ничего не знал о наагатинских ритуалах, – прорычал Аркшаш. Несмотря на грозный тон, прозвучало как оправдание, что взбесило мужчину ещё больше. – Давайте договоримся, наагасах, никогда не упоминать об этом.

– Считайте, что я уже забыл, – покладисто согласился Шаш.

– И вообще, даже если тайна моей семьи раскроется, эту тайну прошу вас унести в могилу!

[1] Имеется в виду Сина, Роиша ещё не родилась.

Цена тайны. Глава 17. Преимущество

К воротам сада – обиталища прекрасной принцессы – Шаш подошёл, чтобы просто сократить расстояние между собой и объектом симпатии. Раздразнённые инстинкты настоятельно требовали убедиться, что с милой Лаодонией всё хорошо, а кот коварно подбрасывал картинки, как они перелезают через стену, чтобы отдаться в ласковые лапы радостно пищащей кошечки. Он не надеялся, что его пустят внутрь, но стража молча отворила для него боковую дверцу, пропуская в распаренный жарой цветник, густо и душно пахнувший завораживающей смесью ароматов.

– Наагасах! – мужчина резко обернулся на радостный зов и увидел принцессу, которая торопливо плыла по мощённой тропинке, сияя улыбкой не хуже солнца.

Позади неё следовали госпожа Мьерида – она всё ещё смотрела на нага с непримиримым неодобрением – и господин Унер. На нём Шаш задержал недоумённый взгляд, но быстро вернул всё своё внимание её высочеству.

– Моя госпожа, – бархатисто протянул мужчина, весьма вольно перехватывая ладонь, которую не успели протянуть, и прижимаясь к ней не по этикету крепким поцелуем.

Судя по слегка подрагивающим плечам, словно девушка терпеливо притоптывала на месте, она с трудом удерживала себя от порыва, чтобы не встать ещё ближе или… обнять. Шашу нравилось думать, что она хочет его обнять, и присутствие свидетелей стало его раздражать.

– Я… я так боялась, что с вами что-то случится, – прерывистым шёпотом призналась она. – И очень рада, что с вами всё хорошо! Вы… – её щёки немного покраснели, – сказали матушке?

– Нам нечего скрывать, – с улыбкой отозвался Шаш. – Мы поддались порыву, но он не был легкомысленным. Я признался её величеству в своих чувствах сразу. Она позволила ухаживать за вами.

– Что? – голубые глаза ошеломлённо округлились. Отменяя наказание, мама только сказала, что наагасах разрешил возникшее недоразумение, и более ничего пояснять не стала.

Предоставила мужчине самому поделиться приятной новостью.

– Так что могу пригласить вас на свидание и не попасть на плаху, – пошутил Шаш.

Он мягко положил маленькую ладошку на сгиб своего локтя, становясь рядом с её высочеством. Помрачневшее лицо господина Унера подействовало на него умиротворяюще.

– Ночные прогулки нам вряд ли разрешат из соображений приличий, но я могу опять вас украсть, – пришлось немного склониться, чтобы поделиться «тёмными» планами.

Лаодония ответила сияющим взглядом, который лучше любых слов говорил о согласии. Она верила ему, доверяла и совершенно не боялась. Первая, ещё не очень осознаваемая нежная и хрупкая любовь распирала сердце, и ей хотелось сжимать наагасаха в объятиях и нежно гладить его чёрную голову. Ласкать, нежить и дразнить как кота.

– Как ваш возможный жених я могу сметь вызволить вас из заточения, – продолжал напевать Шаш.

– Правда?

Если Шашеолошу надеялся, что восторг принцессы вызвало слово «жених», то зря.

– Мы можем гулять не только здесь? Нам разрешат?

– Я очень настойчив и постараюсь уговорить вашу матушку или брата, – с императрицей, вероятно, будет легче, чем с недружелюбно настроенным советником. – А если не выйдет, мы используем наш прежний метод.

Лаодония весело сморщила нос. Как же ей нравилось быть похищенной!

Мьерида и господин Унер наконец добрались до них.

– Доброе утро, наагасах, – степенно поприветствовал нага виконт.

– И вам хорошего дня, господин Унер, госпожа, – Шаш слегка склонил голову в сторону нянечки, чем немного её смягчил.

Всё же наглый наагасах ей нравился. В представлениях Мьериды именно таким и должен быть настоящий мужчина, в котором воспитание и решительность никак не подавляли друг друга. Даже в своей наглости он был весьма обходителен.

– Не находите, что сегодня весьма жарко? – решил поддержать светскую беседу господин Унер.

– Моё сердце сейчас в таком огне, что далёкое солнце не может с ним соперничать, – добродушно улыбнулся Шаш.

И с тихим ликованием подумал, что у него перед мальчишкой есть огромное преимущество – двухвековой опыт! В светских беседах он был столь искусен, что мог говорить о самых потаённых чувствах не нарушив приличий.

– Я слегка ревную, – тонко улыбнулся господин Унер.

О! Похоже он рано сбросил мальчишку со счетов.

– Вы меня смущаете, – Шаш позволил себе фривольность в стиле дяди Ссадаши.

Лаодония озадаченно свела бровки, а Мьерида старательно нахмурилась, пытаясь скрыть веселье.

– Не только ваше сердце обращается в пепел, – Унер не смутился.

– Примите мои поздравления. Это приятное сгорание, особенно, если оно искреннее, – Шаш прищурился, без слов напоминая мальчишке, в чьей компании видел его на празднике в городе не так давно.

Унер не проникся. Наагасах тоже там был и тоже не один.

– Предлагаю прогуляться в другом месте.

Одной фразой Шашу удалось завоевать столько обожания, сколько Унеру не довелось получить за несколько визитов.

– Да-да! – обрадовалась Лаодония.

– Но разрешит ли её величество? – неодобрительно протянула нянечка.

– Её гнев я беру на себя. Думаю, её высочество уже устала от прекрасного разнообразия сада и её глазам нужно немного отдохнуть от этой красоты.

– В город? – тут же замахнулась на невероятную высоту принцесса.

– Вероятно, наагасах отлично знает город, – теперь прищурился Унер.

– Не так хорошо, как местные, но могу быть провожатым, – не покривил душой наагасах. – Недавно в городе был праздник, и я сопровождал хорошую знакомую на него.

Съел? Шаш, не скрываясь, ехидно улыбнулся. Ему незазорно признаться.

Унер на миг растерялся, сообразив, что утерял козырь, который прикрывал его неискренность.

– О, как ей повезло! – радостно и чуточку завистливо