Волчья балка - Виктор Иванович Мережко

— А если струхнет?

— Значит, его проблемы.

Щур с той же ухмылкой молча посмотрел на Виталика, предупредил:

— Смотри, прыщ, если раскололся, пожалел батю, добра не жди. Тебе тоже не поздоровится.

— Я свободен? — спросил парень.

— Пока свободен. Нужно будет — найду.

Глушко-сын надел всю байковскую амуницию, завел двигатель, пару раз газанул и скрылся в ближайшем переулке. Щур занял место в салоне, положил на колени карабин, широко открыл дверцу, стал внимательно следить за входом в ресторан.

Аверьян и Ахмет прогуливались ночью по аллее своего двора, охрана держалась поодаль, ничто не мешало доверительному разговору.

— Что скажешь, Шеф? — бросил Ахмет взгляд на Аверьяна.

— Думаю, — ответил тот, глядя себе под ноги.

— С чего это вдруг твоего мента понесло?

— Потому что мент.

— Неадекватный парень. Опасный… С Саидом поговорил?

— Поговорил.

— Что сказал?

— Обижен, что так поступили с сыном. Позор получился. Много теперь разговоров вокруг.

— Может, наказать твоего мента, и вопрос решится? Получится, что ты серьезно извинишься перед Саидом и его сыном.

— Наказать — это как?

— Он тебе нужен?

— Был нужен, какие-то дела решал. Теперь не знаю.

— Вот и освободись от него. Дай парням команду, кто будет искать?

— Отец будет искать.

— С отцом тоже можно решить вопрос… Сейчас главное, чтоб Саид стал твоим родственником. Через него сможем получать очень много товара.

— Завтра утром ко мне явится майор.

— Позвонил сам?

— Позвонил. Готов к разговору… Нужно готовить партию к отправке.

— После всего ты ему доверяешь?

— Не очень.

— Если мы отправим товар, а он сдаст?

— Не должен. У него есть жена, дочь.

— Тебя скрутят, семью менты спрячут, с чем мы останемся? — Ахмет помолчал, снова покосился на друга. — С Москвой давно связывался?

— С Алексеем Алексеевичем?

— У тебя кто-то другой есть?

— Вчера связывался. Говорит, ждет новую партию… Но как-то не так говорит. Что-то настораживает.

— Что?

— Легко говорит. Весело… Как будто играет со мной.

— Может, он под колпаком?

— Такие мысли тоже приходят. Вот поэтому я не хочу пока освобождаться от моего мента. Он мне понадобится, есть одна идея.

— Рассказать можешь?

— Потом. Хочу еще немного подумать, прикинуть разные варианты.

Малика сидела в своей комнате, шелестела пальцами по клавишам ноутбука, подняла голову на звук открывшейся двери. Это был Аверьян.

Он подошел, какое-то время молча смотрел на нее, с силой взял за руку, заставил встать.

Она тоже молчала, тоже смотрела на брата в упор.

Он вдруг ударил ее. Коротко, хлестко, по лицу.

Малика вскрикнула, обхватила щеки обеими ладонями.

— Тварь… Ты опозорила меня!

Она молчала.

— Что молчишь? Отвечай, когда спрашиваю!

— Ты ударил меня.

— Хорошо, что не убил! Ты вела себя как шлюха! Отвечай!

— Мне нечего тебе сказать, брат.

— Я не брат тебе!.. Хозяин! Поняла — Хозяин. И ты будешь слушаться меня во всем. Говори, что поняла.

— Не поняла, — тихо ответила девушка.

— Сейчас поймешь, — Шеф схватил ее за глотку, прижал к стене. — Почему ты пошла танцевать с этим уродом?

— Он пригласил.

— Почему не отказала? — Аверьян по-прежнему не отпускал Малику.

— Он твой знакомый. Он живет у тебя.

— Откуда тебе знать, кто он и почему живет у меня?

— Но я тоже имею право иногда поступать так, как мне хочется!

— Не имеешь! Не имеешь никакого права! Ни на что!.. Только на то, что я тебе разрешу!

— Значит, отпусти меня. Или выгони.

— Что?.. Что ты сказала?

— Я не хочу жить по твоим законам… Аверьян.

— Будешь!.. Никуда не денешься! Завтра же поговорю с отцом Рустэма, будешь готовиться к свадьбе… И ни шагу из этой комнаты!

Малика молчала, ее большие черные глаза наливались слезами, капли скатывались по щекам.

— Что молчишь?

— Я не хочу за него.

— За меня не захотела — пойдешь за него!

— Пожалей меня, брат.

— Я тебя столько лет жалел! И теперь делаю все, чтоб ни в чем не нуждалась, была счастливой.

— Я не буду счастливой! — закричала Малика. — Лучше умру!

— Не умрешь. Будешь жить. Так, как я скажу. Запомни это, — Аверьян наконец убрал руку с шеи девушки, погрозил скрюченным сухим пальцем. — Ты зевнула шанс… Шанс быть со мной. Теперь будешь с тем, с кем скажу.

— Ты зверь, брат.

— Да, зверь. И загрызу каждого, кто станет поперек.

Хозяин покинул комнату, девушка осталась стоять неподвижно, затем опустилась на диван, стала плакать громко, в голос, приговаривая что-то на родном языке.

Нина Николаевна увидела вползший во двор «Мерседес» мужа, быстро отошла от окна, почти бегом спустилась с лестницы.

Даниил Петрович уже полностью пришел в себя, был трезв и уверен, с помощью Ивана Семеновича выбрался из салона, спросил:

— Виталик уже дома?

— Дома, — кивнула жена. — Полчаса, как приехал.

— У себя?

— Да. Сказал, ждет тебя.

Глушко двинулся к дому, Нина Николаевна не отставала:

— Будешь с ним ругаться?

— Наоборот, мириться, — огрызнулся он.

— Я могу перед этим что-то тебе сказать?

— Не можешь. Не до этого сейчас.

— Но это важно, Даня. Очень важно.