Волчья балка - Виктор Иванович Мережко
— Потерпи, — бормотал Щур. — Наберись сил, родная. Скоро доберемся.
Послеполуденная жара расплавила все вокруг, вода в реке стала вовсе похожа на слюду, отблески ее сильно били по глазам, наполняя пространство чем-то сверкающим и сказочным.
Веселье на берегу почти уже вошло в то состояние, когда всем становилось всё до глубокой «фени»… Хохот, визг, неразборчивые выкрики, нежелание кого-нибудь слушать, стремление заявить о себе как можно громче и смешнее.
Девки сумели вскарабкаться на стол, изображали из себя шипящих и вихляющих упругими, гибкими телами плотоядных змеюшек, к ним пытался присоединиться хмельной лейтенантик, хватал за что ни попадя, но Яков Иванович решительно сдергивал его вниз, орал:
— Не сметь!.. Назад, сучонок!.. Не прикасаться к неприкасаемому! Завтра же выгоню к едреным феням! Пиши рапорт! Рапорт пиши, гаденыш!.. На кого грабли распускаешь?
С противоположной стороны на стол пробовал влезть инспектор Аркашка, но у него никак не получалось, он падал на землю, потом все-таки поднимался, ловил стройные девичьи ноги, из последних сил стремясь их поцеловать.
— Петрович! — надрывался полковник, наполняя граненый стакан водкой и силой намереваясь влить тому в глотку. — Чего ты, как шмель?.. Проснись и пой!.. Пой и пей! Как этот… Как шмель! — и широко распахнул пасть: — «Мохнатый шме-е-ель… на душистый хме-е-ель… цапля пьяная в камыши…»
Девки визгливо подхватили песню, затащили Якова Ивановича на стол, обвили тонкими изящными ручонками сверху донизу, стали пить из его рук.
— «…А цыганская до-о-очь за любимым в но-о-очь… по родству ментовской души…»
Глушко поднялся, обошел разухабистый стол, быстро направился к катеру.
— Куда? — попытался остановить его Аркашка. — Уважаемый, а мы далеко направляемся?.. Компанию оставлять нехорошо-о-о-о!.. Нехорошо, уважаемый…
— Пошел к черту! — со злостью оттолкнул его Даниил Петрович, запрыгнул на причал, перебрался на катер, скрылся в трюме.
Вскоре вынырнул оттуда, держа в руках карабин. Некоторое время понаблюдал за весельем, перехватил оружие так, что оно было меньше заметно с берега, спрыгнул на берег и, видя, что его никто не засек, мелким скорым шагом затрусил вдоль берега…
…Глушко достаточно хорошо знал местность. Представлял, где находится ближайший населенный пункт, какой дорогой проще и быстрее добраться до него. От реки не стал слишком идти круто вверх, пробежал с полкилометра по самому берегу, затем легко обогнул несколько глубоких, длинных оврагов, выбежал к едва заметной проселочной дороге, которая почти совсем затерялась в выгоревшей траве, остановился, огляделся.
Поселок виднелся не так уж далеко отсюда — каких-нибудь полтора-два километра. Плавал в мареве приплюснутыми белыми домиками, густой зеленью садов, водонапорной башней. Беглецов нигде видно не было.
Даниил Петрович перехватил карабин в другую руку, сдул с лица густой липкий пот, заторопился в обратную сторону, в надежде встретить того, кого искал.
Щур и Наташа выбрались еще из одного оврага, на этот раз не такого глубокого и пересохшего, миновали неширокую лесополосу, пересекли ее и увидели наконец размытые жарой очертания поселка, к которому стремились.
Девушка еле тащилась. Цеплялась за Щура, временами останавливалась, беспомощно и виновато смотрела на него, цеплялась за руку, и они снова принимались бежать.
Их вскоре вынесло на ту самую проселочную дорогу, которая вела к людям. Щур вымученно улыбнулся.
— Ну, вроде все, Натаха. Полчаса — и мы на месте. Молодчина, вытерпела.
Глушко увидел две фигуры, тяжело ковыляющие по дороге, за полкилометра. Сразу понял, кто это, пригнулся к земле, метнулся к неглубокой канаве, залег, стал ждать. На всякий случай проверил заряд в карабине, передернул затвор, поймал в прицел идущих.
Они приближались. От волнения пот снова стал заливать лицо, Даниил Петрович раздраженно и с отвращением вытерся краем футболки, примостился поудобнее, снова взял парочку на прицел… До момента нажатия на спусковой крючок оставалось не более двухсот метров. Цель была идеальной — две бредущие фигуры на ровной степной доске. От напряжения голову водило из стороны в сторону…
…Щур приостановился, искренне признался:
— Тоже притомился. Еле тащусь… Может, правда, передохнём?
— Нет, пошли, — поцеловала его в плечо Наташа. — Совсем уже рядом.
— Мать, ты монстр. Железный Феликс.
— На себя глянь. Тоже не из бумаги.
Парень постоял несколько секунд с запрокинутой головой, прошептал:
— Боже, неужели все?.. Неужели все кончилось?
— Не загадывай, Сева, — прижалась сзади Наташа. — Может, как раз все только начинается.
И в этот момент раздался сухой, хлесткий выстрел. Пуля сплющенным звуком пронеслась совсем рядом, расплескалась сзади. Щур круто развернулся, повалил Наталью на землю, накрыл собой.
— Кто это? — пыталась вывернуться она.
— Лежать! — парень приподнялся, повел взглядом по степи. — Не дергайся, дорогая. Лежать… Нужно понять, где эта тварь залегла. Откуда шмаляет.
И тут же снова щелкнул выстрел.
Щур успел рухнуть на землю, через пару секунд высунул наверх руку.
Выстрел последовал немедленно.
— Кажись, понял, — злорадно прохрипел Щур. — Кажись, засек падлу. — Предупредил девушку: — Лежи тут… Не вздумай подняться. Плашмя лежи. А я оврагом… Я сейчас накрою эту мразь… Поняла? Лежи и не шевелись!
Выждал какое-то время, переполз в сторонку, выглянул из-за разлапистого куста. Увидел впереди неглубокую балочку, собрался и в несколько прыжков достиг ее.
Вслед щелкнул выстрел, но пуля взвизгнула как-то совсем сбоку.
Петрович привстал на колено, стал напряженно высматривать жертву. Пот, будь он проклят, снова слепил глаза, полз по щекам.
Вдруг заметил метнувшуюся фигуру Щура, тут же вскинул карабин, нажал на спуск.
Щур сильным прыжком завалился на самое дно балки, распластался там.
Пули несколько раз впились совсем рядом в пересохшую глину, взбив желтые фонтанчики.
Щур снова выждал, переполз поближе к узкой лощинке, выглянул. И тут увидел Глушко — близко, почти рядом. Он напряженно водил головой, почти беспомощно выискивая, куда послать очередной заряд.
Парень видел его, видел потную физиономию, видел ствол карабина, готовый в любой момент выплюнуть смертельный заряд.
