ТСК: Особый случай/Точка преломления - Константин Владимирович Ежов
— Пока его дед не вернётся, всё равно, ни про какое венчание даже речи вести нельзя.
— Ты в своём уме? Про это даже и заикаться не стоит. Им он как жених не стучался ни в одном месте! Он хоть и «второй круг» и даже внук Грания, но по факту, нищета-нищетой. Ни силы, ни влияния. За ним кроме деда, да меня, вообще ничего нет. Вот если бы он сам их в бараний рог скрутил, а весь род на колени поставил…. А ведь это мысль! Пригласи Долгорукова с Шуйским до Голицыных с Воротынскими. И добавь к первым Шереметьева. Будем усиливать альянс. Пора на место поставить этих двух зарвавшихся дур. Умнейшие же женщины, но как что касается противницы….
* * *
Тверь.
— Есть кто дома? — крикнул от входа.
Как-то неестественно тихо было. Никто, кстати и не отозвался. В принципе, если умотали к бассейну, то ничего удивительного. Это как тут надо глотку рвать, чтобы доораться.
— Фрось, а ладно, сам прошвырнусь, не перехрясну, — обратился сначала к своей спутнице, а потом передумал.
Мелькнула мысль, что бронзоветь начал, а это один из признаков наступающего у эспера безумия. Чур меня чур! Бояться этого жутко стал, как левые воспоминания получил. В таких делах лучше переесть, чем недоспать, а потому неча…. Беглый осмотр первого и второго уровня квартиры никого не выявил, на третьем тоже тишина. В оранжерее только фонтанчики увлажнителей журчали. Так-то даже листва не шуршит. Ветра нет, вот и весь секрет. Посмотрел в идеально гладкое зеркало лазурной воды в бассейне. Никакой химии туда не добавляли, это хитрая такая подсветка. Ночью кажется, будто она флюоресцирует. Ну и окраска дна и стенок.
— Странно, — проговорил задумчиво на краю водоёма.
— Может они в магазин пошли, — выдвинула гипотезу Фрося.
— Сразу все?
— Тогда не знаю.
— Ты есть не хочешь? — обратился к ней.
— Мы же в школьной столовке перекусили.
— Ну да, — ответил, а сам подумал о том, сколько крови мне это стало или нервных клеток, если быть точнее.
Спрашивается, чего так паниковать из-за стычки Голицыной и Воротынской. Ну, поломали они крыльцо и даже разбили несколько стёкол в фойе. Собственно, только из-за них и были пострадавшие. В классах-то бронированные. Фроська толи сразу в бронерубашке родилась? Ведь стояла возле окна, а хоть бы хны. Так, пара мелких осколков в волосах запуталось. Вот я перепугался-то в тот момент за неё, но, слава богу! Мы даже свалить с фойе не успели. Там нас Воротынская и повязала. Шниперсона тоже, кстати. Насилу от этой психованной отбился. Доумиться же с собой менталиста, притащить. Чуть с перепугу не наделал делов. Реально испугался, что все мои секреты разузнают.
Эта серая мышь, эспер-мозголом, церемониться не стала, а сразу решилась пошариться, где не разрешали. Вот тут-то у меня реально волосы зашевелились. Оказывается, у меня есть и иные органы чувств, кроме человеческих. Короче, прилетела ей птица обломинго, а я теперь ощущаю пространство вокруг. Странно, но, думаю, привыкну. Чисто по инерции применил операции на матрицах и «вморозил» менталиста. Просто не знаю, как это вообще описать. В пределах приобретённой так неожиданно зоны контроля, память услужливо подсказала, в мире электро его называют ЭМ-поле, получил способность на грубое манипулирование электронами. Чем дальше, тем слабее. Ну и воспользовался, остановив в её организме всю электрическую активность, во всяком случае, сам так решил, но, похоже, это в корне неверно. Иначе она бы просто умерла, но после моего испуга и отмены операции ожила, как ни в чём не бывало. Она даже не поняла, что её почти секунду не было с нами.
Тут ещё эта Воротынская на мозги капает. Со своими бы переживаниями разобраться. А ей вынь да положь, что там среди боёв за ГОК со мной было. Нет, я всё что помнил, рассказал, вяло пытаясь от неё отвязаться. Но особой она оказалась крайне приставучей. Очень неприятное первое впечатление. Даже пресловутая красота «первого круга» на этом фоне померкла. Тут ещё и штормануло. Вот какого меня так на наглость пробило⁈ Понимаю — невесть что творю. И наплевать на чьё-то мнение. В своём праве уверен на все сто! Это же надо! Подошёл к менталистке и, подпрыгнув, за волосы подтянул её лицо к своему и спроецировал изображение Тимофеича прямо ей на сетчатку. Это умение было из других воспоминаний, про извращения, которые. Та и так-то запоздало среагировала на такое бесцеремонное к себе отношение, так потом вообще на пол попой села и, ткнув в мою сторону указательным пальцем, пыталась что-то сказать. Однако получалось только мычать. Насилу отбрехался, объяснив сделанное. Хорошо самого быстро отпустило, иначе не знаю, чем бы и закончилось.
После этого Воротынская переключилась на Шниперсона. И никакие его уверения, будто он уже вагон и маленькую тележку подписок подписал из-за меня, не помогли от повторения сей участи. А ведь я его по делу пригласил! Кругом бедлам, паника. Если услышал взрыв, считай, пронесло, и остался жив, а если как со мной в тех боях за ГОК, то повезло, что в госпитале очнулся. Здесь опасность давно миновала, и бегать и разыскивать своих чад уже не имело никакого смысла, но мамашам этого не объяснить. Как они так быстро-то, успели материализоваться в школе, загадка великая есть. Насилу в столовку прорвались. А там обстановка не лучше. Тут лучшие ученики со товарищи хотят есть, а они лыжи навострили не знамо куда…. Чуть не затоптали! Хорошо кто-то узнал. Вот те и «второй круг».
Спас положение Борис Моисеевич, пристыдивший женский коллектив предприятия общепита. Там-то и удалось, наконец, без помех получить консультацию и договориться о сотрудничестве. Чай, плюшки, разговоры под мерное жужжание глушилки, оказавшейся на удивление маленькой в размере, время пролетело незаметно. Потому и задержались…. Пришли и вот!
— Фрось, чем тогда займёмся.
— Я бы искупалась.
— Не…. Надо в центр аттестации, а Изя тоже куда-то пропал. Серьёзно, куда все подевались⁈ Пошли, сходим на кухню, может там хоть какую записку оставили.
Там нас ожидал сюрприз. Мой крепостной собственной персоной, жующий бутерброд с чем-то мясным.
— А где остальные? — первым успел спросить он.
— Знаешь, как раз это хотели у тебя узнать. Ленка где-то в школе потерялась, а потом не до неё было. Пришли домой, и здесь пустота. Ты,
