Секретный ингредиент Маргариты - Лия Джей
Стоя перед зеркалом в коридоре, я меняю девятый ватный диск, смоченный мицеллярной водой, но все еще чувствую себя как чебурек в масле. Тот самый, который мне как-то купил Антон перед сменой в «Абсенте» и которым я испачкала любимое лаймовое платье. Жирная капля упала аккурат на белое сердечко на груди. Я попыталась ее стереть, но масло лишь сильнее вьелось. Стархов ржал надо мной, паршивец. Не церемонясь, я дала ему подзатыльник, а потом припечатала масляный чебурек к его спине. Форменную черную рубашку, в которой он ехал на работу, отстирать не удалось. Узнав об этом, я злорадно ухмыльнулась.
От стрел моей мести никому не скрыться.
И тебе, Воронцов, хоть ты и делаешь вид, что мы союзники — старые добрые друзья.
Когда я оттолкнула Пашу во время поцелуя, он удивился, а затем понимающе покачал головой, будто хотел сказать: «Не хочешь играть по моим правилам? Ничего, я подожду, захочешь».
Вот только он не учел, что правила игры теперь устанавливаю я.
Бросаю взгляд в окно, туда, где парень в черной куртке со сверкающими крыльями на спине слезает с байка. Снимает шлем, приглаживает растрепанные волосы. Затем опирается копчиком на сиденье и скрещивает руки на груди. Кожанка натягивается на плечах. Брутально. Не знай я, что в одну реку дважды не входят, может, и замутила бы с ним. Но пока на этого мускулистого блондинчика у меня другие планы.
— Марго, завтра сможешь прийти в то же время? — звучит за моей спиной голос букера.
Стилусом от айпада она почесывает висок. Между бровями — мрачная складка. Наверняка переживает, что копуша-фотограф не успел отснять все образы за отведенное нам время. Продлить студию мы не смогли. С минуты на минуту там начнется кастинг. Три новенькие модели уже сидят на кожаном диване у входа, смущенно скрестив ножки. Симпатичные.
Я жутко устала, хочу чизкейк и чашку крепкого зеленого чая. А еще очень хочу послать букера в жерло «Абсента» и никуда завтра не идти, но вовремя сдерживаю язык за зубами и киваю. Во-первых, она ни в чем не виновата. Во-вторых, мне все еще нужны деньги. Долг клубу висит надо мной удручающей скалой. Но я от него избавлюсь, стоит пережить эту съемку и пару танцев в випке.
Да, теперь я танцую стриптиз. «Докатилась!» — сказала бы Марго из прошлого. Но вот в чем дело — она никогда об этом не узнает. Как и никто другой, кто мог бы меня осудить.
Когда я рассказала Сангрии про свой первый раз в випке, она ничего не ответила. Лишь закурила сигарету, хотя мы стояли в холле. У нее был такой вид, будто она досмотрела детектив, где разгадала тайну убийства раньше следователя. Но преступника она не осуждала, скорее, с грустным радушием принимала в свою криминальную банду.
Я думала, узнав про стрип, Пина не сдержит колкости, но на удивление, ее в свой адрес я не получила. С «золотой фифой» мы пересеклись в гримерке сразу после моего выступления. Конечно, она уже была в курсе. Слухи в «Абсенте» разлетаются быстрее кальянного дыма. Пина придирчиво осмотрела меня, как паззл, над которым трудилась часами и наконец собрала. Я будто перестала ее интересовать. Странно, она ведь все время называла меня слабым звеном. Я изменилась, стала более сильной, конкурентоспособной танцовщицей. Подобралась еще ближе к ее золотому трону, уже раскачивала его ножки, но Пина упорно делала вид, что этого не чувствует. Неужели она больше не видела во мне соперницу? Или вдруг осознала, что, вставляя палки в колеса врагам, сама быстрее не поедет?
Другие девчонки-танцовщицы меня от души поздравили. Наверное, так в закрытых британских школах парни поздравляют того, кто в компании последним лишился девственности.
Я улыбалась, лавируя между чужими мнениями. Но потом все же напоролась на риф. И им была фраза Стархова: «Теперь ты такая, как все, Марго». Если он искал худшие слова на свете, он их нашел.
Последний раз проведя по скуле ватным диском, я бросаю его в мусорку у журнального столика. Поправляю макияж розовым блеском и забираю волосы в высокий хвост. Русые корни предательски пробиваются сквозь пепельные пряди — надо бы подкрасить — но в остальном я великолепна. Пухлые губы, как всегда, чуть приоткрыты, будто готовы к поцелую. Я особенная, что бы ни говорил Стархов. Пытаюсь убедить себя в этом, но под ребрами все равно ноет, будто кто-то вонзил туда шпильку.
Быть может, Антон приехал, чтобы извиниться передо мной?
Спускаясь по лестнице, я не сдерживаю любопытства и снова смотрю в окно. Машина, возле которой остановился Стархов, кажется мне знакомой. Бронзовый «Мерс». Я мотаю головой, пытаясь вытрясти из нее мысли о Воронцовом. Мало ли в Москве таких машин?
Мало. Это лимитированная серия.
Щурюсь, пытаясь рассмотреть номер, но его загораживает черный байк Стархова. Сам он печатает что-то в телефоне и лыбится так, будто Пина скинула ему половину своего заработка за прошлые выходные. Я уже не так уверена, что в тот вечер ей от Стархова действительно нужна была только накидка с монетками… Неужели она новая девушка Антона? Нет, «золотая фифа» не могла променять менеджера на официанта. Если у парня на карте недостаточно нулей, значит, он сам в глазах Пины полный ноль.
Стархов вытягивает перед собой руку с телефоном и машет в камеру, будто записывает кому-то кружочек. Неужели этой своей девчонке-однодневке? Мне он сроду кружки в Telegram не присылал!
Фыркаю и хочу уже было продолжить путь по лестнице, но тут из моего кармана раздается трель звонка. Бросаю взгляд на экран. Брови ползут вверх. Мама никогда не звонит мне по будням.
— Что-то случилось? — мой голос звучит взволнованно.
— Нет, то есть да… Но ничего серьезного. Есть минутка?
Я прислоняюсь плечом к оконному откосу.
— Слушаю.
— Мне неловко тебя о таком просить, но не могла бы ты мне занять пару тысяч до зарплаты?
— Да, конечно, — шумно выдыхаю.
Я уже подумала, что отец опять… Впрочем, неважно. Он тут не при чем.
— Спасибо! Дело в том, что я записалась на чистку. Полгода уже в стоматологии не была. Думала, в рассрочку оплатить, но оказалось, в этой клинике так нельзя. Я все верну тебе, как только…
