Вор без имени - Илья Соломенный
— Нет.
Ответ был предельно простым. В нём не было пренебрежения — лишь утверждение. Очевидно, мир Нералона был полон своих законов, и моё появление здесь было лишь мелкой рябью на поверхности огромного, тёмного озера.
Я кивнул (больше самому себе).
— Я могу идти?
— Конечно.
Перед тем как развернуться, я нахмурился и выдавил то, что висело между нами невысказанным грузом с того самого дня:
— Я помню про долг.
Нералон медленно склонил свою мощную голову. Амулет-луна качнулся на его груди.
— Мы тоже помним, юный человек. И придём за ним. Но не сейчас, — взгляд вульфара остановился на Компасе и на мгновение стал весёлым, и… Пронизывающим, будто видящим насквозь всё моё нутро, все мои недавние кражи и страхи, — Но ты на правильном пути. Как я и думал.
Он развернулся с удивительной для его размеров грацией и бесшумно растворился в тени огромного, причудливо изогнутого дерева, оставив меня одного на лужайке, с горящим от сотни вопросов лицом.
Дам'марак… Что это…
В следующий миг меня снова «дёрнуло». Ощущение было уже знакомым — будто крюк впился в пупок, а после накатила выворачивающая наизнанку тошнота.
Да чтоб вас всех! А-а-а-а-а!!!
На этот раз меня переместило тоже аккуратно — я просто очутился в другом месте, безо всяких падений, и совершенно бесшумно.
Это был просторный зал какой-то таверны, что ли? Низкие деревянные своды, всего одна люстра с огарками… Воздух спёртый, пахнет табаком и старым вином. В центре комнаты — массивный дубовый стол, заваленный картами, кружками и кувшинами. И за ним — двое.
Я узнал их мгновенно, по сотне услышанных в тавернах описаний.
Моё сердце ёкнуло и замерло.
Справа — Барон Нового Порта. Громадина, больше похожая на тюленя, чем на человека. Его тучное тело было облачено в камзол из самого дорогого бархата, который отчаянно трещал по швам при любом движении. Лицо жирное, одутловатое, с крошечными, словно у свиньи, глазками-щёлочками, утопающими в складках сала. Но в этих глазках горел холодный, цепкий ум, а короткие, толстые пальцы, унизанные перстнями с рубинами, нетерпеливо барабанили по столу.
Слева — Барон Вороньего Гнезда. Полная противоположность своего собеседника. Сухой, жилистый, словно высушенная на солнце ворона. Высокий, сгорбленный, закутанный в чёрное, потрёпанное пальто, из-под которого виднелась рукоять длинного ножа. Его лицо было узким с крючковатым носом и тонкими, бескровными губами. Но глаза… Глаза были двумя угольками, горящими в глубоких глазницах — острые, пронзительные…
— … Они уже слабы, Кайрон! Порам менять устоявшийся порядок! Послушай, мы с лёгкостью можем откусить у старика и этой сумасшедшей суки такие куски территории, что они… — тут говоривший что-то Барон Нового Порта замер на полуслове, словно что-то почуяв, и он повернулся ко мне…
Его маленькие глазки вылезли из орбит, заметив постороннего.
Барон Вороньего Гнезда тоже повернул голову с противным хрустом позвонков. Его угольки-глаза, напротив — сузились.
Наступила оглушительная тишина — молчаливое изумление, которое я уже сегодня встречал.
Впрочем, закончилась она так же быстро…
— Предательство! Здесь крыса! — просипел тощий Барон, вскакивая с места с неестественной скоростью. Его рука метнулась к ножу.
Толстяк тоже вскочил со стула — тяжко и грузно, но его короткие пальцы, усеянные перстнями, сложились в молниеносную фигуру. Воздух вокруг Барона затрещал, заряжаясь невидимой мощью…
Я не видел заклинания. Я почувствовал его — сокрушительную волну силы, сминающей кости и разрывающей плоть, что рванула на меня от тучного «теневого». Одновременно из теней у моих ног выросли острые, как бритва, тени-клинки — а это уже было творение тощего…
У меня не было времени на мысль, на страх, на попытку укрыться — но и на этот раз за меня всё сделал Компас. Будто насмотревшись на происходящее, он счёл, что с меня достаточно.
Мир снова взорвался ослепительным белым светом, который поглотил и ярость Баронов, и свист смертельной магии, и само помещение. Меня снова потащило в бездну.
Мысль выбросить проклятый артефакт молнией пронзила мозг, отчаянная и ясная. Но пальцы, будто чужие, намертво вцепились в гладкий камень Компаса!
Вот же дерьмо!
Сухожилия свело судорогой, я мысленно кричал им, приказывал разжаться — но рука не слушалась, парализованная той же силой, что таскала меня по Артануму…
И эта же сила снова безжалостно швырнула меня…
Я не упал, а лишь пошатнулся, упёршись подошвами в шероховатый камень под ногами. Резкий порыв ветра с залива чуть не сбил с ног, заставив втянуть носом воздух, густо замешанный на запахах дыма, перегара и влажной черепицы.
Крыша. Высокая, феррак…
Я стоял на самой макушке одного из самых высоких зданий в Вороньем гнезде — главной часовой башне в самом центре. Весь район лежал у моих ног, как грязное, перепачканное грязью и прожжённое огнями лоскутное одеяло. Где-то внизу гудели пьяные голоса, скрипели повозки, доносились обрывки чужой жизни. Но здесь, наверху, был только я, ветер и…
Тишина.
Никто не кричал. Никто не бросался на меня с оружием или магией. Я сделал глубокий, прерывистый вдох, пытаясь унять дрожь в коленях.
— Остановись, пожалуйста, остановись! — прошептал я, и слова унесло ветром.
Я боялся пошевелиться — кто знает, куда меня кинет в следующий раз⁈ Проклятый Компас никак не получалось выпустить из руки…
Но… Мгновение проходило за мгновением — и ничего не происходило. Я выдохнул, подумал, что надо осмотреться, найти спуск…
Компас в моей руке… повернул меня! Не я его развернул — он сам, будто живой, легким усилием повёл мою кисть, заставил крутануться на пятке и посмотреть туда, куда ему было нужно.
И я увидел.
На фоне чёрного, бархатного неба с двумя осколками луны, небо прочертил огненный след.
Падающая звезда!
Яркая, ослепительно-белая, с раскалённым оранжевым хвостом, она не просто падала — она горела, яростно и неистово, разрывая ночную тьму. Её свет был настолько ярок, что на мгновение осветил зубчатые края крыш, трубы и флюгеры Вороньего гнезда неестественным сиянием.
Она неслась вниз с немыслимой скоростью, беззвучно и грозно. А затем с гулким ударом рухнула — судя по всему, где-то в самом сердце Мёртвого района, среди бескрайних полей старого кладбища, где я когда-то учился гнуть железо…
Грохот утих, и тишина после этого показалась мне ещё громче.
Совпадение ли это? Нет, не думаю…
В тот же миг Компас снова разгорелся.
— Да хорош! — вырвалось у меня, прежде, чем долбаный артефакт снова вывернул душу наизнанку.
Меня снова швырнуло — с такой силой, что я влетел плечом во что-то мокрое и склизкое, и рухнул в грязь.
В лёгкие ударила густая, удушающая смесь гари, расплавленного
