Сделка - Лисса Джонс
– Так что рисуем, Василиса?
Наверное, все же ликер был чуть крепче, чем мне показалось, потому что мозг отключается в тот момент, когда с языка срывается первое, что приходит в голову.
– Тыквы.
– Что?
– Хочу нарисовать тыквы. Как на картинках. Акварелью.
– Ты променяла меня на тыквы? Отлично. Это просто… Ты невероятная! Тыквы, так тыквы. Поворачивайся лицом к мольберту. И возьми карандаш, а не кисть.
Неужели?..
С трепетом в сердце разворачиваюсь. Витя одной рукой обнимает со спины, чуть поглаживая живот под рубашкой. Упирается подбородком в мое плечо и шепчет:
– Начинай. Только не дави на грифель.
И я рисую нам открытку, от которой пахнет осенью. Оранжевыми тыквами, пожухлой листвой и сладким кофе. Сначала мой художник просто смотрит. Дает советы. Его руки лежат на моем животе. Но когда держу в руках уже не карандаш, а кисть, когда сомневаюсь, какой цвет выбрать, чтобы добавить тень, углубить сказочную тыкву, придать ей объём – его пальцы ложатся на мои. Он шепчет называния цветов. «Тициановый». «Карминовый». «Сапфировый». И управляя моей рукой дорисовывает незамысловатую картину осени.
Глава 33
Василиса
На лестничной площадке пахнет мужским парфюмом. Прижимаюсь затылком к двери квартиры, слушая шум лифта. Вкус прощальных поцелуев еще горит на губах, а в ушах звучит тихий смех. Это глупо, но я стою так минут пять, подпирая задницей дверь и счастливо улыбаясь.
Веселые девчонки в пижамах тут же показываются в дверном проеме кухни, стоит щелкнуть замком и переступить порог.
– Вась? – На меня обрушивается аромат сладкой горячей выпечки. Две пары удивленных глаз с интересом следят за моим копошением.
– Наконец-то! Где ты… – Широкая улыбка Златы и хитрая – Карины сменяются беззвучными «О-о». – … пропадала? – Звонкий голос Эминовой к концу вопроса падает и звучит не просто удивленно, а шокировано.
Ничего не могу и не хочу делать со своей улыбкой. Даже если бы и вышло ее сдержать, внешний вид сказал бы им больше, чем нужно. Блин. Да под пальто его рубашка.
– Боже, что это так вкусно пахнет? – Смотрю на замерших у входа соседок и скидываю лодочки.
– Штрудель с яблоками. – Медленно отвечает Злата, пока Карина стоит с открытым ртом. – Ты как раз вовремя.
– Супер! Так хочу есть. – Лениво развязываю пояс пальто и раздеваюсь.
– Ты это видишь, да? – Злата обращается к Карине, которая даже моргать перестала. – Она что… Я что-то пропустила? – И снова поворачивается ко мне. – Ты вроде как с тем Каем рассталась? Или нет?
Троянская все еще молчит, а я упираюсь спиной во входную дверь, оставшись только в джинсах, черной рубашке и с цветущей улыбкой.
– Я не буду ничего говорить, пока не попробую твой штрудель.
– Вась… – Карина прочищает горло. Но так и не произносит больше ни слова.
Да что такого-то?
Будто они не приходили в таком же виде! Карину вообще Кирилл пару раз приносил на руках.
– Тебя поимел Эдвард Каллен? – Зато Злата быстро находится с вопросом.
И в тот момент, когда Злата произносит вслух свое дурацкое предположение, на меня лавиной обрушиваются все пережитые за долгий день эмоции. Я смеюсь! Смеюсь, не в силах справится с переполняющим искрящимся счастьем, с теплотой, родившейся в груди, с ощущением тех самых бабочек, крыльев за спиной. И тысячи слов не подберешь, чтобы описать это чувство.
– Она точно нашла кого-то. – Слышу Злату. И, кажется, в голосе звучит нота удивления вкупе с чем-то таким приятным, теплым. Радостью?
– Да отомри ты! – Снова Злата. – Что ты так зависла?
И Карина отмирает.
– Вась… ты что, правда, с Каем?..
Смех обрывается.
Как ты могла это предположить? Ты же все знаешь.
– Не-е-ет. Нет, конечно. – Выразительно смотрю на Карину. А Троянская вдруг приоткрывает рот еще раз и едва заметно машет головой.
Пищит духовка.
– Блин! Блин! – Вскрикивает Злата. – Там уже все готово! Давайте, пошлите! Вась, можешь оставаться в этой рубашке! Я хочу ее понюхать! – На ходу кричит Эминова, скрываясь в кухне.
– О боже… – Стоит Злате скрыться, Карина хватает за руку.
– Ты чего?
– Ты была с ним, – шипит Карина, лихорадочно рассматривая мою шею и лицо. – С тем… со старшим братом Кая, да? Ты была с ним! Так… так не должно было быть. Вроде. Или… Я что-то запуталась. Как это вообще вышло? Ты связалась с тридцатилетним мужиком, который скоро свинтит? Ты?! Оплот благоразумия! Особенно после всего того, что рассказала про лагерь и Кая, ты вот так просто…
Что за фигня?
Вырываю запястье из цепкой хватки Карины.
– Ему двадцать восемь. Как и твоему Кириллу.
– Да. Но это другое. Кир здесь, рядом, и он влюблен в меня. Это не игра в одни ворота. – Карина выглядит слишком нервной. Во взгляде плещется беспокойство, которое с каждой секундой спускает меня с небес на землю.
– Карин, он доводит тебя до слез минимум раз в месяц.
– Наши ссоры – это норма для отношений. А что у вас? Он просто уедет? И что это будет? И по-моему… то есть… вы просто?.. К чему, Вась?
– Невозможно решить все за один день. Никто не запрещает нам поговорить завтра, послезавтра или тогда, когда это будет удобно нам. Почему тебя это так задевает?
Карина тоже больше не шепчет.
– Да потому что я за тебе переживаю! Как-то все очень странно складывается! Тебе этот Бестужев поперек горла был, а теперь что? Что, если он… если это все… какая-то… Если это все какая-то шутка?
– Девочки… – В дверном проеме появляется Злата. Она неловко топчется, опуская взгляд вниз. – Простите, что мешаю, но, если что, я все слышу.
– Ничего, Злат.
– Да, все хорошо, Злат. Я не хотела показаться грубой или… – Карина поочередно смотрит на нас. – Я просто говорила Васе, чтобы она была аккуратнее. От таких, как Кирилл и этот Виктор… От них неизвестно, чего ожидать.
Ладно, я скажу это вслух.
– Даже если это будут просто две недели рядом с ним – это уже лучшее, что случалось со мной в этом городе. Мне впервые не страшно, я абсолютно уверена в человеке, и, самое главное, я чувствую, насколько это взаимно. Пожалуйста, Карин. Прекрати напоминать мне о том, что все может этими двумя неделями и закончиться.
– Прости! – Карина подлетает, и так крепко обнимает, что кости едва не хрустят.
– Да ладно тебе… – Глажу ее по распущенным каштановым
