Ковальский в тылу врага - Неуловимый Джо

— А знаешь, что. — вдруг прозрел я — Ты совершенно прав! Когда другие набивали шишки и обманывались, я спокойно избегал проблем. Когда другие влюблялись, я совершенно спокойно и даже цинично избегал травмирующего опыта расставания. Я как будто повзрослел в коме, и появился на свет уже в двадцать шесть, хотя мне семнадцать. Тут ты совершенно прав, отец.

— Вот считай-прикидывай. Ну вот откуда я мог знать, что воспоминания студента ботаника могут так испортить тебе жизнь?

— Вот уж действительно. Этого никто не мог предвидеть.

— И это только то, что нам очевидно сейчас. — Воодушевлённо продолжал папа — А сколько ещё таких опасностей вскроется, если мы с тобой начнём бездумно рожать всякую дичь?

— А если не только мы… — проговорил я мысль, пронизавшую нас холодом.

Меньше чем за полчаса разговора, отец вывел меня из такого эмоционального кризиса, на выход из которого людям понадобились бы месяцы алкоголизма. Я никогда не пойму как ему такое удавалось, но это было только начало. Когда набирание вкусняшек в фастфуде больше не оскверняло таинства психотерапии, он тут же воспользовался возможностью "поправить инфосомы". И когда мы уже буквально стекали со скамейки под весом съеденного он вдруг ошарашил меня вопросом:

— А теперь признавайся, мелкий меланхолик, что там чудит Кульман?

— Вроде бы проболтался Бригите, что сумел повторить Контрфорс.

— Хрена с два у него выйдет повторить эльфийское долголетие. А что ни-будь ещё может быть? Подожди, Бригите? Вот же зараза ушастая, и она с ними всеми заодно!

— Да, она обратилась к нему, чтобы тот вытащил из военной заварушки Якуба.

— Ага. Якуба он вытащил, а меня назначил изменником. Ну подожди, гроссмейстер херов! А что ещё ты знаешь?

— Он занимается кластерными организмами. Всё расспрашивал меня про испанские кораблики, колонии, кораллы.

— И что ты ему ответил?

— Ну, сказал что идея классная, вместо мудрёной эльфийской биотроники, он может разработать относительно простые организмы, стандартные одинаковые. А потом заставить их работать как единая сеть.

Глава 46. Вишну-Дакшу и есть Вишневский

Отец болтал ногами синхронно со мной. Мы валялись на зелёной травке в висячем парке и слушали шелест вингсьютов резвившихся летунов. Его спокойствие не только успокаивало, но и воодушевляло. В конце концов, мне было всего семнадцать, а братьям двадцать семь и двадцать шесть. Они неоднократно скрывали от меня всякое разное, что в конце концов оказывалось даже к лучшему. Не знаю на счёт братьев, но отец и мать явно берегли меня от преждевременного взросления. Отец часто упоминал, что после двадцати шести трансформация в эльфа невозможна. Вероятно именно это обстоятельство волновало Марка. Но лишь только я подумал спросить отца об этом, он опередил меня:

— Как у тебя со здоровьем, Авель? Практикуешься?

— Всё отлично пап. Эндокринная система стабильна, рост новых тканей практически остановился, инфолипидную сеть обновляю всё реже. Скоро твои учебники по эльфийской педиатрии можно будет отложить в долгий инфодиск. Вряд ли они мне в обозримом будущем пригодятся.

— Я не про это. Ножны прочищаешь?

— О, боже пап…

Отец посмеялся, потом сделал поэтическое выражение лица и стал добивать меня:

— Эльфийские ножны — важная часть нашей природы, они ведут в кузницу жизни. Кузница всегда должна быть чистой и готовой к таинству, а горнила жизни должны постоянно быть теплыми, и готовыми вспыхнуть.

— Кузница, горнила? — парировал я — Это ты так поэтично комплекты гибридных яичников называешь?

— Фу! — рассмеялся отец — Иди в задницу, пошляк!

Мы ещё долго смеялись. Но как бы ни был приятен этот смех, всё же он оставлял горькое послевкусие. Я знал как зачатие происходит у людей, и в диалогах с друзьями нередко проявлял осведомлённость, но всё же мне бы хотелось общаться в таком игривом ключе не с отцом. Я наклонился, сделал серьёзное лицо и отец сразу всё понял.

— Как ты думаешь, пап. Могли бы мы быть другими?

— Я много думал об этом, сын. — ответил он — Но все остальные варианты — просто отвратительны. Мутировать себя во что-то негуманоидное прикольно только в фильмах ужасов, в тех что на один вечер. Был неплохой вариант спрятаться в мире животных, среди обычных львов, слонов или бегемотов, но я не хочу об этом говорить.

— Почему?

Отец долго молчал. Он трепал травинки, и несколько раз его губы вздрагивали пытаясь что-то сказать, но всё же он вздохнул и решился:

— Этот вариант был на самый крайний случай. Если бы твоя мать меня отвергла, то я потерял бы последнюю нить, связывающую меня с миром людей. Я бы отрастил себе когти, клыки и гриву, и спокойно продолжал бы эксперименты где ни-будь в Африке. Вдали от всех глаз.

— Тогда уж лучше на тропических островах. Там можно было бы и с морскими штуками экспериментировать.

— Верно. Хм. Не думал об этом.

— Спору нет, тысячи лет видеть тянку в зеркале это отличный вариант, даже бабам такое недоступно. Но всё же, ты точно ничего больше не рассматривал?

— А что? — рассмеялся отец — Ну как ты себе это представляешь? Для каждого эксперимента мне нужно было бы искать суррогатную мамашу? Бегать за ней, платить уговаривать? А если нужно не создавать целый вид, а просто обкатать или освоить технологию? "Женьщына, мне тут нужно новый структурный белок испытать, не желаете ли родить ребёнка с рогами из карбида вольфрама?"

— Да пап, тут ты прав. — усмехнулся я — Будь я просто ушастым парнем, я бы люлей отхватывал куда регулярнее!

Отец ещё пару раз хрюкнул от смеха затем задумался и сказал:

— Нет сын. Самцы слишком часто дохли на передовой. Только потому что ноги были недостаточно быстрыми, клыки недостаточно острыми, глаза недостаточно зоркими. Хватит. Кто хочет пусть продолжает играть по этим правилам, а мне надоело.

— Я, пожалуй тоже в тылу отсижусь. — улыбнулся отцу я, и улёгся наслаждаясь видом груди и ночного Золотаря.

Разговор хотя и повторял многие наши предыдущие, всё же был полезен. И я и отец явно уже вынашивали в голове какие-то мысли, но никаких признаков жизни ни одна концепция не подавала.

Мы по очереди вздыхали, и любовались на ловких летунов. Одна девочка парила в восходящем потоке, и играла с ручной вороной, будто с котёнком. Это было так мило и забавно, что умилило бы меня будь я даже самым мачистым мачо. Чёрная питомица складывала крылья, и кружила вокруг хозяйки как щеночек. А когда хозяйка протянула ей руку, ворона приземлилась ей на плечо, и ласково клюнула за ухо. Девушка рассмеялась, взмыла