Тайный ребёнок от Босса - Ани Марика

Шеф наваливается сильнее, буквально вдавливает меня в себя. Губу кусает. Угасшее возбуждение вспыхивает с новой силой. Жаром топит изнутри, между ног всё горит, а болезненно тяжёлая грудь ноет.

— Остановись, — протест в стон превращается, когда мужчина, оглаживая бока, сжимает упругое полушарие. Безошибочно находит острую вершинку и зажимает между костяшек пальцев.

Роман Геннадьевич весь состоит из прокачанных мышц. Я ощущаю каждый каменный мускул под своими ладонями. Ощущаю жар через чёрную рубашку. И мне хочется касаться его. Трогать. Щупать. Пробовать на вкус. Меня всю окутывает его запах. Кофе, корица и что-то перечно-острое.

Ладонь двигается всё ниже и ниже, пока не накрывает внушительный бугор. Рома толкается, молчаливо прося сжать его, что я и делаю. Наслаждаясь шумным вздохом, словно песней.

Границы совсем размываются. Я в его руках плавлюсь, хотя он просто целует, жадно, до дрожи. Просто прикасается, просто гладит… Везде. Его губы смещаются на шею, уничтожая меня окончательно чувственными поцелуями и укусами. Откинув голову назад, позволяю всё. Просто тону.

— Совсем совесть потеряли! — дребезжит возмущённый голос где-то на периферии.

— Твою мать, Ланская! — хрипит шеф, нехотя отрываясь, упирается лбом в мой лоб, за голову удерживает и дышит тяжело.

Я пьяная, мозг окончательно плывёт в гормонах и остром желании. Не понимаю, почему он остановился.

Роман Геннадьевич дёргает мою юбку-карандаш, пытается укрыть и, отступив на шаг, велит сесть ровно. Постепенно возвращаясь в сознание, сдвигаю растопыренные конечности и полностью разворачиваюсь на сиденье. Запахиваю куртку, даже шарф на шее закутываю.

Хлопнувшая дверь оглушает. Вздрогнув, жмурюсь.

Идиотка!

Ланская, ты просто форменная идиотка!

Пока Рома обходит авто, поднимаю с пола упавшую бутылку воды и за пару секунд почти полностью осушаю её. Облегчение это не приносит, потому что как только мужчина садится за руль, воздух вновь искрит и во рту снова сухо как в пустыне.

Шеф заводит машину, замечаю, как подрагивают его пальцы на руле. Похоже, не одна я голову потеряла от возбуждения. Часть меня мысленно ликует и поднимает голову повыше. Всё же за последний год мне славно самооценку понизили. Особенно бывший муж и собственные родственники.

До моего дома мы едем в молчании. Решаю сделать вид, что эта мимолётная вспышка ничего не значит. Меня накрыло побочным действием от препарата. А его мой оголённый зад и торчащие соски. Бывает. Поддались минутной слабости. Главное — остановились. И вообще, мне перед подсадкой нельзя заниматься сексом!

— Какой подъезд, — от этой сексуальной хрипотцы по позвоночнику электрический разряд проносится, и хочется выгнуться. Чёртова стимуляция гормонами!

— Второй, — мой голос тоже осип и выдаёт с головой состояние.

Внедорожник плавно останавливается возле моего подъезда. Мужчина глушит мотор и явно желает поговорить.

— Спасибо, Роман Геннадьевич, — перебиваю только открывшего рот шефа. — До завтра.

Бодро открываю дверь и очень быстро, насколько позволяют шпильки и собственная гордость, иду домой. Только возле лифтов позволяю себе расслабиться и сгорбиться. Жму кнопку вызова и стягиваю чёртов шарф. Мне опять жарко.

Двери лифта распахиваются. Устало захожу и, развернувшись, отшатываюсь. В кабину следом за мной уверенно шагает мой шеф. Вжимает меня в себя и, не дав опомниться, набрасывается на губы.

Оплетаю руками его голову, в волосы зарываюсь, отвечаю с не меньшим жаром. Мир перестаёт существовать, маленькая кабина лифта просто наэлектризована нашим одним на двоих желанием.

Двери с шумом отъезжают в стороны. Рома пятится, вытягивая нас на нужный этаж.

— Всё, — всхлипываю, отрываясь от чертовски притягательных губ. — Уходи… те.

С трудом оттолкнув, разворачиваюсь к собственной двери. Мужчина за спиной стоит, дышит тяжело, наваливается, давит ладонью на живот и целует в шею. Холку прикусывает. Ягодицами ощущаю его твёрдость. Подрагивающими пальцами роюсь в сумке в поисках ключей.

Распахиваю дверь и вскрикиваю. Этот неандерталец одной рукой поднимает меня и заносит в тёмный коридор. За собой хлопает моей дверью, отрезая пути отхода и погружая прихожую в кромешную тьму.

Мне удаётся развернуться в кольце его рук. Упереться ладонями в плечи.

Мы замираем на краткий миг, дышим друг другу в рот. Ничего не видим, лишь чувствуем жар наших тел. Вздымающиеся грудные клетки соприкасаются. В бедро упирается внушительный и каменный член.

Мне нужно его прогнать. Прервать. Так будет правильно и верно. Только внизу живота всё предательски тянет, пульсирует и давит в желании. В настоящем животном вожделении.

— Останови меня, Ланская, — рвано шепчет, пробираясь ладонями под блузку и давя на поясницу.

Языком слизывает с моих губ собственный вкус, но не целует. Ждёт, и я чувствую, как по швам трещит его самообладание. На носочках подаюсь, корябая затылок ногтями.

— Блять, ты невероятная.

Срывается его шёпот, и меня рывком вздёргивают на себя. Его поцелуй вышибает весь воздух из груди. Развожу ноги и оплетаю его торс. Тонкие кружевные стринги насквозь мокрые, и на его рубашке точно останется пятно. Хотя кого это волнует?

— Куда? — спрашивает, не прерывая поцелуй. Мы ударяемся об стены, но не чувствуем боли, полностью поглощённые друг другом.

— Прямо, — выдыхаю, прикусывая нижнюю губы, — направо.

Мужчина запинается, и мы падаем на мою кровать. Одежду срываем словно одержимые. Рома выпрямляется на вытянутой руке, не спешит, смотрит.

Чёрт! На меня никто и никогда так не смотрел. Он будто уже трахает меня. Я могу кончить только от этого взгляда. Аж пальцы на ногах поджимаются.

Склонившись, вбирает в рот тугую вершинку, прикусывает и бьёт языком. Меня просто коротит. Рвано выдохнув, выгибаюсь. В волосы вновь зарываюсь, удерживая голову.

Его пальцы к заветной развилке пробираются, дёргают бельё в сторону и проезжаются по влаге. Всхлипываю и тазом подаюсь. Хочу его внутри себя. Так сильно хочу, что это боль причиняет.

— Не медли! — нетерпеливо рычу, впиваясь ногтями, дёргаю за ремень его брюк, сетуя, что он так до сих пор и не разделся окончательно. Да и моя юбка на талии болтается.

— Презерватив достань из заднего кармана, — требует, отстранившись и оставив болезненный укус на соске.

Мои ладони уверенно ныряют в его карманы. Нахожу целую пачку, выуживаю один и протягиваю. Улыбаюсь, когда он хватает за уголок квадратика зубами. Руки-то у него заняты.

Стянув с себя лишнюю одежду, он уверенно разрывает фольгу и раскатывает по своему толстому, большому, безупречному члену. Я аж на локтях привстаю и любуюсь им. Всё нутро трепещет, и даже крамольная мысль настигает, что он не влезет в меня.

Рома выпрямляется, под коленками подхватывает, дёргает поближе и накрывает собой. Обняв за шею, падаю на лопатки, утягивая его, и опять теряюсь от жёстких поцелуев, что обрушивает на