Ковальский в тылу врага - Неуловимый Джо

— Но как же, я же? Но мы же через такое прошли разве ты не..

Кошкин дал мне бумажку с рукописным адресом и торопливо сказал:

— Послушай, с тобой и правда классно работать, я и правда к тебе немного привязался, но то что произойдёт дальше ты просто не потянешь. Да и я скорее всего тоже.

— Вот. Это адрес защищённой точки связи, оттуда можешь позвонить родным. Предупреди их. Не поминай лихом.

Я не успел ничего ни понять ни ответить. С неба спустился огромный чёрный циклокоптер, и из него на дорогу выскочили роботы полицейские, точь в точь такие, каких я видел в тюрьме. Они наставили на Кошкина автоматы и арестовали.

Глава 43. Баллоны и бидоны

Когда братья мне сказали что отец был ранен и попал в плен, мои сердца чуть не попадали в пятки. Но то что я узнал позднее, вогнало меня в дикую ярость. Мать знала об этом и ни ничего мне не сказала. Как она могла скрывать от меня это? Отца поджарили взрывом плазменного облака, половина его сослуживцев погибли на месте, а вторая почти поголовно остались инвалидами. Как родная мать могла так со мной поступить?

Но позднее выяснилось ещё кое-что. Сёстры тоже знали, и держали меня в неведении как будто мне было не семнадцать, а всего пять. Мои братья, Прим и Марк, хотя и были засранцами, но всё же могли бы мне доверять, и не утаивать от меня хотя бы такое. Когда я пришел к дяде Микушу, тот не только удивился что я об этом не знаю, но и помог мне разузнать, где именно сейчас папа.

Вишневский всегда был добр ко мне, он всегда давал дельные советы. Казалось, дядя Микуш понимал меня тогда, когда даже отец не мог. В любом случае, как только я узнал что папу последний раз видели в Золотаре, я первым же прямым рейсом отправился туда.

Драконов в Россию больше не пускают из-за войны, да даже если бы и пустили, это всё равно было бы дольше чем рейсовый грузопассажирский флотоплан, а на аренду личного самолёта денег у меня просто небыло. К тому же, если отца видели в Золотаре через несколько месяцев после ранения, значит он как минимум жив. А значит несколько дней погоды не сделают, а мои деньги, сэкономленные стратосферным дирижаблем мне ещё пригодятся. В любом случае, всё что мне оставалось, это отвлечься от преждевременных нервов и насладиться полётом.

Огромная, полукилометровая штуковина, похожая на гигантского голубого ската, плавно размахивала своими надувными крыльями в стратосфере, и отбрасывала свою ромбическую тень на перистые облака. Наш челнок перешел с реактивного режима на воздухоплавательный, он был пойман грузопассажирским флотопланом и нас пригласили на борт. Компрессионные шлюзы открылись, и через пару минут я уже оказался в каюте. Я сидел за алюминиевым столиком, пил горячий иван-чай слушал полоскание плёнки баллона, и безуспешно пытался не думать о розовом слоне нашей семьи — хитрожопом Ковальском, по имени Войцех.

— Здравствуйте. — сказала на русском девушка вошедшая в купе.

— Здравствуйте. — ответил я, и убрал свою сумку с её кровати.

Девушка была красива, но мне было совершенно не до неё. Я сидел и пытался не думать об отце, не думать о том, что именно побудило его доказывать свою мужественность, рискуя жизнью и здоровьем. Мне с большим трудом удалось отогнать мысли о возможных увечьях отца. Я знал всё что знал он в момент моего зачатия. Я буквально помнил его детство как своё собственное, помнил его увлечения физикой и электротехникой, помнил его институтские патенты, принесшие ему состояние. Я не только знал как работают наши с ним эльфийские тела на биохимическом уровне, но помнил как именно отец пришел к этим гениальным изобретениям. Нет. Не мог он получить непоправимые увечья.

Но отвлечься от волнения мне помогла девушка. Она расположилась в купе и повернувшись ко мне спиной сняла свою блузку, оставшись в лифчике. Нам предстояло провести около суток в одном купе до следующего спуска из стратосферы, и я решил что повести себя благородно, было бы неплохой идеей. Я отвернулся, прикрыл глаза руками и спросил.

— Девушка, если я вас смущаю, я мог бы выйти.

— Нет ни сколечко! — сказала она явно улыбаясь.

— Ну как знаете. Хотя я и эльф, но всё же парень.

— Да? — удивилась она и спешно прикрылась блузкой — Невероятно! А я слышала о вас! Вас всего семь человек на планете…

Она, совершенно не стесняясь меня, стала надевать просторную одежду, и прихорашиваться. Хотя она дразнила меня очень тонко, почти незаметно, я всё же ощутил возбуждение по-эльфийски.

— Встретить вас редкая удача! Я Мария, а вы?

— Авель.

— Будем знакомы.

Вскоре нам принесли ещё чая и свежей выпечки. Девушка прихорошилась и присоединилась ко мне за столом.

— Вы наверное устали от постоянного внимания. Потому вы отправились в Россию? — спросила она.

— Ну, можно и так сказать. — сказал я и застегнул пуговицы на своей блузке, скрывая свою грудь.

Девушка улыбнулась и продолжила:

— Вы смущаетесь своей внешности?

— Нисколько, почему вы так решили?

— Вы прячете ваши ушки под причёской. — выкрутилась она — А по-моему, они очень забавные. — улыбнулась она.

Уши и правда было удобнее расправить. Я ослабил косу и почувствовал себя раскованно. Возможно даже слишком.

— Вы ведь явно не уши имели ввиду?

— На что это вы намекаете?! — иронично возмутилась девушка и эротично поправила блузку, приглашая заглянуть в её декольте.

— Да бросьте. — осмелел я — Все считают что если у эльфов есть свои бидоны, то нас они не будоражат. Враньё.

Девушка громко но мило рассмеялась. Она откусила круассан совершенно не стесняясь встречаться со мной взглядом в процессе. Что рассмешило и меня.

— Знали бы вы, как тяжело взрослеть парню, в котором девушки видят исключительно подружку. — вздохнул я — да и парни тоже…

— Парни? — ещё более кокетливо спросила она.

— Да, парни. — иронично тяжело вздохнул я — Я поставил дюжину мировых рекордов по стрельбе, стал чемпионом школы по турникам, но стоило мне один раз выйти на соревнования по волейболу без лифчика…

— Серьёзно? — охотно рассмеялась Мария.

— Да, представьте себе. Рассказать?

— Конечно расскажите! Мне откровенно интересно! Расскажите, каково это быть эльфом, в мире мужчин?

— Поначалу было одиноко. Часто меня били за мою женственность. Завидовали, задевали по чём зря.

— О, простите мне так жаль! — грустно сложила губки она — Зря я спросила…

— Нет, ну что вы. Поначалу мне здорово