Холодное пламя - Мари Милас

– Ничья, – довольно говорю я.

– Вот именно. – Марк закидывает руку мне на плечо, когда мы направляемся к кассе. Поцеловав меня в макушку, шепчет: – Нет смысла злиться и играть в молчанку. Все равно победителей в этом не будет.

Я фыркаю:

– Я не злилась.

– Так значит, ты просто так чуть не вырвала дверь машины? – Марк приподнимает брови.

Я кашляю в кулак.

– Ветер.

– Ураган Лили Маршалл прошелся по Монтане.

– А торнадо Марк Саммерс сорвал у всех крышу.

– Ну что сказать, передо мной сложно устоять, – Марк хмыкает, беря у кассы цветок в горшке. – Возьмем в мой кабинет? А то там как-то слишком… – Он задумывается, почесывая костяшками пальцев свой заросший щетиной подбородок.

– Страшно?

– Да. – Выхватываю цветок. – Я понесу, а то у тебя плохая аура.

Грудь Марка сотрясается от сдерживаемого смеха, но он ничего не отвечает. Уже в более приподнятом настроении мы расплачиваемся и возвращаемся в машину.

Марк выезжает с парковки и поворачивает не к шоссе, а в сторону города.

– Куда ты? – Я пристегиваю ремень безопасности.

– Хочу кое-что тебе показать. – Он кладет свою теплую ладонь мне на бедро, и вот я уже не так уж и злюсь. И вообще, как будто бы и не ревную.

Слабачка ли я? Наверное.

Но у этого мужчины есть дар очаровывать меня тем, что всё его внимание сосредоточено исключительно на мне.

Глава 25

Марк

Я облажался.

И единственное, что может спасти это хрупкое положение – приоткрытая дверь в мое сердце для Лили Маршалл. Но если быть честным, эта женщина уже там. Она полностью отвечает за мой пульс. Заставляет мою кровь бежать по венам. Помогает мне жить. Действительно жить, смеяться, радоваться, а не хмуро существовать.

– Где мы?

– Там, где я решил, что стану пожарным. – Я подаю Лили руку, помогая ей вылезти из машины.

Лили оглядывается по сторонам, но я знаю, что она не найдет ничего кроме…

– В часовне? – Она озадаченно почесывает переносицу. – Не пойми меня неправильно,  но… Святой отец тебе подмигнул или кто-то свыше послал сигнал?

Я наклоняю голову, смотрю на нее с весельем в глазах и думаю: «Как интересно работает ее мозг». Даже самые нелепые вещи, вылетающие из ее рта, не кажутся глупыми. Наоборот, я считаю ее чувство юмора признаком интеллекта.

Я переплетаю пальцы наших рук и подвожу Лили к скамье напротив часовни, стоящей посреди большого луга. Позади раскинуты зеленые горы. Их верхушки скрыты густыми облаками. Солнце уже почти село, а темное небо лишь слегка разрисовано оранжево-розовыми красками.

Я делаю вдох полной грудью. Боже, я люблю Монтану. Так сильно, что это заставляет меня задуматься, смог бы я променять все это на какую-то другую жизнь?

Этот вопрос уже звучал в моей голове много лет назад. И тогда я посмотрел в глаза женщине и ничего не ответил. Возможно, это было связано с тем, что я никогда не представлял себя где-то, кроме Флэйминга, Миссулы или любого другого города Монтаны. Не представлял себя без своей семьи. Без своих братьев и сестры. Родители растили нас так, чтобы мы были командой. Чтобы каждый из нас мог прикрыть другому спину. Я всегда знал, что могу примчаться к ним на помощь, только будучи рядом, а не в другой стране.

Но самое главное, что меня остановило убежать вслед за Дейзи, это пустота в ее глазах. Она не любила меня. Я не хотел бросать свою жизнь, ради человека, который не видел меня рядом с собой.

Лили просто сидит рядом, выводя мягкие круги на моей ладони. Уверен, она чувствует, что у меня на языке крутится множество слов, но не задает вопросы.

– Когда мне и Дейзи было по восемь лет, мы были на свадьбе у друзей наших родителей. – В тот день я сказал Дейзи, что тоже женюсь на ней, а она пообещала печь для меня безе каждые выходные. Мне никогда не нравилось безе, но… его любила Дейзи. Возможно, все пошло не так еще в восемь лет. Когда я впервые согласился на то, что любит она, но ненавижу я. – Я не буду рассказывать тебе о том, как мы с ней влюбились в друг друга. – Лили хочет возразить, но я прерываю ее. – Понимаю твой интерес, городская девушка, но на сегодня мне хватило твоего гнева. А слышать о том, как мужчина, с которым ты делишь постель, рассказывает о своей первой любви – не самая приятная вещь на свете.

– Это то, что я делаю? Просто делю с тобой постель? – тихо спрашивает она.

Я вздыхаю и целую ее ладонь.

– На самом деле, я допустил ошибку. Ведь это я делю с тобой постель. Кровать-то моя.

Лили усмехается и толкает меня плечом.

– Ты такой хам.

– Ты не просто делишь со мной постель, Лили Маршалл. Но то, что ты засыпаешь со мной каждый вечер, значит для меня слишком много. Считай, что я доверяю свой сон только тебе. – И свое сердце тоже. 

– Не думаешь, что я зарежу тебя во сне или что-то типа того?

– Милая, ты с трудом можешь нарезать багет, не думаю…

Лили щипает меня за бок. Больно. Но я все равно громко смеюсь.

Когда мы успокаиваемся, Лили ложится на скамью и кладет голову ко мне на колени. Мои пальцы расчесывают ее выгоревшие на солнце волосы.

– Итак, вы были на свадьбе…

– Да, – я откашливаюсь. – Не знаю точно, что произошло, но в какой-то момент со второго этажа часовни повалил дым. Такой едкий и густой, что все сразу стали задыхаться, а видимость стала почти нулевой. У людей началась паника. В том числе и у меня. Я сидел рядом с родителями, но почти сразу же потерял их из-за того, что все начали бежать и толкаться. Помню, как даже в столь юном возрасте подумал: «Мы выбрались бы отсюда быстрее, если бы никто не орал и не бежал». Именно так я и сделал. Просто спокойно и медленно полз по полу в сторону выхода. – Я потираю шрам около глаза, который начинает гореть. – Уже виднелась улица, слышалась сирена приближающихся пожарный машин. Я должен был выдохнуть от облегчения, но вспомнил… – В горле становится слишком сухо, поэтому мне приходится сделать паузу. Лили скользит рукой по моему бедру, а затем мягко сжимает. – Я вспомнил о