Любовник Павлова 2 - Ника Маслова
Он напирал и тоном, и всем собой. А я его не отталкивал, честно говоря — наслаждался его пламенными речами.
— Павлов, которого я знаю, если бы ему того захотелось — острых ощущений, к примеру — он бы и собственный зад под член подставил. И не моргнул бы даже на тему, что его желание кто-то не так поймёт. Моему Павлову на чужое мнение откровенно плевать.
Я провёл пальцами по своей нижней губе, не отрывая взгляда от лица Вадима.
— Почему мне кажется, что всё это выступление рассчитано на то, чтобы взять меня на слабо?
Вадим распрямился и отступил на шаг, вновь присел на край стола. Взъерошил волосы и улыбнулся.
— Конечно же, Николай Николаевич, потому что вы очень умны.
Я смотрел на него — такого яркого, молодого и дерзкого — и думал, что его последнее утверждение — вовсе не факт.
— Если бы вы захотели продолжить свои эксперименты с раскрытием собственной сексуальности, я бы с огромнейшим наслаждением вас в них поддержал. Со всем уважением и сохранением полнейшей конфиденциальности того, что между нами происходит.
— Наглеешь, — протянул я, улыбаясь.
А он серьёзно ответил:
— Вы можете мне доверять.
Глава 31. Вадим. Откровения и поцелуи
Глава 31. Вадим. Откровения и поцелуи
В ту же ночь я дал Павлову без резинки. И это было именно так хорошо, как мне представлялось. Я подкидывал бёдра вверх, извивался, стонал, а он меня наполнял, двигаясь резко и чётко.
Когда мы кончили — он в меня — Павлов демонстративно снял каплю спермы с моего живота и облизал палец.
Не удержав язык за зубами, я спросил:
— Понравилось?
— Что-то в этом есть, — ответил он, разглядывая меня с крайним вниманием. — Ты доставляешь мне такое глубокое удовольствие, что у меня, я так думаю, появляется патологическое желание тебя сожрать.
— Как у самки богомола?
Павлов очень смешно злился, когда я намекал, что мы могли бы поменяться ролями. Вот и сейчас напрягся, и меня как огнём опалило, хотя я недавно кончил, и его сперма как раз стекала у меня по ягодицам и ногам.
Я привык быть с ним, перестал его опасаться, но временами, вот как сейчас, вытатуированный тигр на его плече вновь казался мне почти настоящим, готовым напасть.
— Даже хорошую шутку не стоит повторять дважды, — негромко сказал Павлов. — А твоя и в первый раз была нехороша.
Он подтянулся выше и устроился на подушке. Оставил меня одного в центре кровати, и я — неожиданно — почувствовал себя как будто голым.
Я и был голым, понятное дело, но мне вдруг захотелось прикрыться, а лучше — подлезть к Павлову под руку и получить порцию обнимашек. Я нуждался в подтверждении, что в этом смысле у нас всё хорошо.
Его напряжённый взгляд свидетельствовал о другом. И я не знал, что с этим делать. Растерялся, будто всё это время черпал уверенность в нём, а оставшись без поддержки — повис в воздухе, лишившись почвы под ногами.
Думаю, сработало то звериное чутьё, которое я уже не раз замечал в нём. Стоило мне испуганно поджать хвост, как Павлов сменил гнев на милость.
— Иди сюда. Потом сходишь в душ.
Он обнял меня, и я затих, уложив голову ему на плечо.
Признавать ошибки по горячим следам — это первое, что я выучил за время общения с ним.
— Я не хотел вас задеть. Просто... Я правда... К-хм, я бы, конечно, хотел доставить вам удовольствие таким способом. И я понимаю, что вряд ли вы на это пойдёте, но мне хотелось, чтобы вы знали, что и в этом плане я считаю вас чертовски привлекательным и сексуальным.
Павлов шумно выдохнул, и я понял, что всё, игры кончились.
— Тебе не светит, Вадим. Прими это как данность.
Ему нравилась дерзость, я давно заметил, что чем откровеннее с ним говорю на разные темы, тем с большим удовольствием он на меня смотрит. Но тут, похоже, мы подобрались к красной черте.
Я знал, что не стоит настаивать, и всё спросил:
— Почему?
Он какое-то время молчал, и я тоже — лежал, рисовал круги у него на груди. Он накрыл ладонью мою руку.
— Днём я не стал спорить с тобой, и ты воспринял это как позволение продолжать. Это наша общая ошибка. Я не объяснил, ты не понял. Объясняю сейчас.
Я взглянул на него: да уж, с таким выражением лица можно заморозить и айсберг.
— Насчет твоих высказываний, Вадим. В чём-то ты прав. Я тоже считаю, что человек, прячущийся от собственных желаний, отказывающийся их признавать — жалок. Я признаю, что с искренним желанием трахаю парня. Я не заменяю тобой женщину, а хочу именно тебя. Но и не собираюсь позволять тебе вольности. Со мной ты сверху оказаться не можешь. Этого не будет никогда. И все намёки, шуточки и так далее — прими это как факт — мне неприятны.
Я вздохнул и опустил голову. Всё, Павлов вынес вердикт, оставалось лишь воспользоваться губозакаточной машинкой.
— И вам не любопытно? — спросил я.
Павлов чуть сильней сжал мою руку, как будто предупреждая не продолжать эту тему.
— Нет-нет, я не уговариваю вас, просто хочу объяснить. Во время секса я не притворяюсь, мне действительно хорошо, да что там — круто до вспышек перед глазами. И при этом у меня есть и такой, и другой опыт. Отдаваться и брать — это разные уровни удовольствия. Всё иначе. И я не знаю, что круче. Мне и так, и так хорошо. И я уверен, что и вам бы так было.
Мне не хватило слов объяснить, насколько мне нравилось то, чем мы занимаемся в постели. Но я знал, что он человек практичный и наблюдательный, сам может сделать выводы.
Он и сделал, но не те, на которые я надеялся.
— В этой жизни есть вещи, которые я никогда не попробую. Наркотики, например, секс с животными, прыжки с парашютом, игры на бирже или автогонки. Мне не нужно пробовать, чтобы сказать такому времяпрепровождению твёрдое «нет». Что моё, а что не
